За что "замочили " Литвиненко ч.7

Глава 5. Большая война

Взрыв у "Логоваза"
Первая жертва
Олигархи против чекистов

Взрыв у «ЛогоВАЗа»
- Твой конфликт с ФСБ совпал с «Большой войной» между спецслужбами и крупным бизнесом — олигархами. Можно сказать, что ты был активным участником этой войны. ТЫ начал свой путь в святая святых ФСБ — в оперативных подразделениях центрального аппарата, а закончил — в Лондоне, в команде опального олигарха. Когда и как ты сделал этот выбор?

- Такого выбора я не делал. Я выбирал другое: совершать преступления или нет, выполнить свой долг или смириться, остаться самим собой или потерять к себе уважение. И было это не один раз на протяжении всей моей службы в ФСБ. А дальше все происходило само собой — шаг за шагом, постепенно. То, что я оказался там, где оказался, — это следствие, а не причина всех этих шагов.

- А как вы познакомились с Березовским?

- С Березовским я познакомился в 1994 году после взрыва на Новокузнецкой улице. Он в тот день выезжал на «Мерседесе» из дома приемов своей фирмы «ЛогоВАЗ». Перед домом была припаркована машина «Фольксваген Гольф» красного цвета, снаряженная взрывчатым веществом. Когда из ворот выезжал «Мерседес», раздался взрыв. По счастливой случайности Березовский не пострадал. В тот день шел дождь, и он сел не на свое обычное место. Ему только обожгло лицо, а телохранителя искалечило, водителю же оторвало голову.

На трамвайной остановке, которая находится поблизости, многие люди получили ранения. Это был серьезный террористический акт, едва ли не первый в Москве. Я в ту пору работал в Федеральной службе контрразведки по линии бандитских формирований, деятельность которых сопряжена с особо опасными формами насилия. По взрыву у «ЛогоВАЗа» был издан специальный циркуляр Степашина (в то время директора ФСК) — всем подразделениям, занимающимся оперативной работой, всем без исключения, вне зависимости от линии работы, осуществить розыск лиц, совершивших этот террористический акт. А также проинструктировать агентуру на выявление лиц, возможно, причастных к этому.

Фамилия Березовского и его фирма проходили по одному делу, которым я занимался. У меня был агент с псевдонимом Александр. На одной из встреч он сообщил мне, что в Москве действует банда Петросяна (уголовная кличка Зверь), которая занимается убийствами и взрывами. Он также рассказал, что видел на квартире у одного члена банды, Ермолинского (кличка Метис), взрывное устройство и автомат Калашникова. Агент дал мне их домашние телефоны, адреса, номера машин, которыми они пользуются. Очень скоро были установлены участники банды. Все они были неоднократно судимы. Костяк банды состоял из лиц, в свое время вместе сидевших в одной из колоний строгого режима, недалеко от города Соликамска.

Мы нашли несколько фирм, которые они рэкетировали. Короче, за полтора месяца банда была практически вся установлена и вскоре арестована. Моя группа осуществляла оперативное сопровождение этого уголовного дела...

— А какое отношение все это имело к Березовскому?

- По оперативным данным, банда Петросяна давно пыталась внедриться в «ЛогоВАЗ». Было установлено, что Петросян имеет хороший контакт с кем-то из заместителей Березовского либо их родственников. Мы выяснили, что у одного из близких сотрудников Березовского брат сидел по экономической статье в Соликамске, вместе с Петросяном и другими членами банды. И Петросян, по словам моего агента, как-то сказал: «Вот войдем в «ЛогоВАЗ» и будем иметь хорошие деньги».

А после взрыва, незадолго до ареста Ермолинский (Метис) сказал агенту: «Начудили с Березовским, пора гаситься». То есть временно затихнуть. Вот у меня и возникла версия, что банда Петросяна имела какое-то отношение к взрыву

На одном из допросов Метис подтвердил, что говорил: «Мы начудили с Березовским». Но категорически отказывался от причастности к этому взрыву Тем не менее мы приняли решение продолжить эту линию. Когда я все собрал и проанализировал, то понял, что надо узнать соображения самого Березовского. И я пригласил его в приемную ФСК на беседу

Когда мое руководство узнало об этом, поднялся неимоверный шум. Меня вызвали к первому заместителю начальника Управления по борьбе с терроризмом.

— Березовский тогда занимал какую должность?

— Никакой — он был коммерсант.

— Но уже имел вес в обществе.

— Правильнее будет сказать — вес имел, но в обществе не был еще известен.

Кстати, я тогда его проверил по оперативным учетам. Ни агентом, ни объектом органов госбезопасности он никогда не являлся.

Итак, начальство вызывает меня и требует план беседы. Хотя никто никогда такого плана не писал, этого вообще в инструкциях нет. Я изложил, о чем будет разговор.

Начальство было напугано: «Ты понимаешь, что сделал? Березовский — друг Черномырдина, и нам теперь всем конец».

— Но я же по закону обязан его вызвать, — говорю. — На него покушались! Там люди погибли!

В общем, мне дали санкцию на беседу, хотя и были недовольны.

Березовский ко мне приехал. Был чуть подшофе. Я начал задавать вопросы. «Что вы думаете о взрыве? Кто мог это совершить? Кто ваши заместители? Какие у вас с ними отношения?»

— Он ничего не знал про планы Петросяна?

— Нет. Я ему не говорил. Хотел его послушать.

Сам он полагал, что это был политический заказ. Я не согласился — у нас не было таких данных. Теракт в центре Москвы — тягчайшее и дерзкое преступление, на это мало кто способен. Я спросил, на каком основании он сделал такой вывод? Березовский ответил: «Политика у нас заключается в переделе собственности. И делается не в белых перчатках. Удивлен, что вы удивляетесь». И предлагает этот разговор продолжить завтра, у себя на даче.

Я говорю, где угодно, в любое время. Да, размышлял он еще о том, что происходит в стране, о том, что появляется российская бизнес-элита. «В Америке сто семей держат в руках экономику. Вот и у нас в России уже постепенно формируются эти сто семей». И все эти взрывы, покушения нельзя рассматривать вне контекста ситуации первоначального накопления капитала. Он говорил такие вещи, о которых я думал, но не мог так четко сформулировать.

— А ты вообще понимал, чем занимается «ЛогоВАЗ»?

— Да, я знал, что «ЛогоВАЗ» торгует автомобилями. Но глубже не вникал. Я в то время был совсем далек от политики, а слова «передел собственности» услышал тогда впервые. Я ведь не работал по экономической линии. Мое дело было - уголовщина, банды, особо опасные формы насилия, то есть заложники и взрывы.

— Итак, тебя пригласили на дачу...

— Да, мы с подполковником Родиным приехали к нему на дачу. Там шли съемки какого-то фильма, интервью у него брали. Потом мы продолжили беседу. Я его спросил, почему уголовщина переплетается с политикой.

Он говорит: «Возьми торговку семечками на Садовом кольце, двинься по цепочке, и через две недели ты окажешься в Кремле... А вот почему, — говорит, — это тема для долгого разговора».

Вернулись к взрыву его машины. Я ему рассказал про Петросяна, но он был не согласен, что эта банда совершила теракт. «Я не думаю, что это они». Но ничего конкретного привести не мог.

Мы договорились, что, если у нас или у него появятся новые данные, мы свяжемся. Его служба безопасности тоже искала этих ребят.

Прощаясь, он сказал: «Люди, которые мне помогают найти преступников, — это Коржаков и Барсуков».

— Сегодня это смешно слышать?

— Почему смешно? Это большой бизнес, политика... На том этапе они находили общий язык. Потом разошлись.

— После этого визита ты с ним часто общался?

— Нет, я с ним пару раз говорил по телефону. А потом он как-то пригласил меня к себе в клуб — так в Москве прозвали дом приемов «ЛогоВАЗа».

— Зачем он тебя позвал?

— Поговорить. В ту пору он мало знал о спецслужбах. Ему было интересно, чем они отличаются от КГБ. Его интересовали общие вещи. Он никогда не спрашивал, кто у меня объект да за кем наши следят. Просто пытался понять место спецслужб в государстве. Представляют ли они опасность для общества?

И меня самого беспокоило, почему с 1994 года спецслужбы начали фактически саботировать борьбу с организованной преступностью. Речь не о воровских шайках или бандах. В те годы преступник уже надел деловой костюм, ездил с охраной, сел за компьютер, объединялся по интересам с себе подобными, делил сферы влияния.

Я говорил Березовскому, что необходимо брать под строгий агентурный контроль банковскую сферу. И законы менять, потому что банковская сфера - наиболее тонкая область деятельности. Там очень легко можно нарушить права людей. И мне казалось, наша служба упускает момент.

Березовский говорит: «А вы могли бы это рассказать моим знакомым?» Я спрашиваю: «Кому?» - «Коржакову». - «Конечно, пожалуйста».

Вот тогда он меня познакомил с Юмашевым, тут же позвонил ему и говорит: «Валя, тут у меня один человек сидит, представь его, пожалуйста, Александру Васильевичу».

— То есть он ввел тебя в свой круг.

— Ни в какой круг он меня не вводил. После этого я приезжал в клуб еще пару раз, и всегда приходилось ждать в баре — он вечно опаздывал. А в его приемной тогда пол-Москвы крутилось - от журналистов до министров. Иногда я встречал у него известных людей.

— И часто ты бывал в клубе?

— В то время не часто, может быть, раз пять в течение года.

— Вернемся к Юмашеву и Коржакову.

— Да, я приехал к Юмашеву. Он тогда еще работал в журнале «Огонек», но было известно, что он пишет книгу за Ельцина.

Он мне сразу начал задавать вопросы про то, что происходит в ФСК. Я объяснил, что не хочу говорить в общих чертах, а конкретно - не имею права. Юмашев спросил: «А с Коржаковым вы можете обо всем говорить?» Безусловно, да. Коржаков — начальник Управления охраны президента, офицер спецслужбы, генерал. А так как наш отдел занимался центральным террором, то есть разрабатывал лиц, подозреваемых в том, что они замышляют нападение на высших государственных лиц, то мы в принципе должны были взаимодействовать и со Службой безопасности президента. И Юмашев меня познакомил с Коржаковым. На нашу встречу с ним пришел Барсуков. Я все рассказал. Коржаков послушал и говорит: «Интересно. А скажи, есть саботаж в ФСК, как ты считаешь?» — «Мне кажется, есть. В принципе то, что делают сейчас спецслужбы, не на пользу президенту. Я это чувствую и вижу».

— А ты можешь, - говорит, -нам написать свою концепцию борьбы с организованной преступностью?

— Могу, - ответил я. — Но лучше это сделает мой начальник Платонов, он более опытный.

Через несколько дней мы пришли к ним на встречу с Платоновым. Все описали, объяснили. Платонов говорил о признаках коррупции, привел любопытные факты. Помню такой: как-то проходило всероссийское совещание по проблемам организованной преступности. И сидит в зале один из заместителей министра внутренних дел, а рядом с ним — объект нашей оперативной проверки, лидер уголовной среды. И очень активно обсуждают жгучую тему совещания. А у нас были сигналы, что один другому взятки дает. Коржаков все это себе записал.

— Фамилии называли объектов?

— Конечно, называли. Потом, когда вышли, Платонов, опытный оперативный работник, сказал:

«Ты знаешь, это бесполезная встреча. Они такие вопросы задают, как будто хотят не понять, а что-то выведать. Их не интересует, как решить проблему и что надо сделать. Они интересуются - кто объект? Под кого мы копаем? Такие вопросы задают люди, которые чего-то боятся».

— То есть Платонов сказал, что они пытались выяснить, не опасен ли для них объем ваших знаний, не стали ли они сами объектами?

— Ну, в то время уже стало опасно прямо об этом говорить.

А потом, в 1995 году, Барсуков позвонил ему и спросил:

«Почему вы собираете на нас компромат?» Ситуация была следующая. На одном из совещаний — со слов Платонова — присутствовал Шамиль Тарпищев. Они с Коржаковым левой водкой торговали. Поставляли из Венгрии водку «Абсолют», «Кремлевская делюкс» и торговали ею. Это знали все. Водка завозилась без пошлины и, естественно, наносила урон казне. Чубайс был на той встрече и заявил; «Я не позволю разорять казну. Прекратите завозить в страну левую водку». А Тарпищев ответил: «Возили и будем возить». Чубайс возмутился: «Только через мой труп», - и вышел. А Тарпищев ему вслед: «Значит, будет труп».

Рядом сидел агент Платонова, он написал агентурное сообщение. В то время Чубайс являлся главой Госкомимущества, членом правительства. И естественно, покушение на Чубайса — это тоже террористический акт. Тогда Платонов решил завести дело по оперативной проверке на Тарпищева. Ведь он высказывался как террорист, и, согласно закону, мы должны были проверить, что за этими словами кроется.

Естественно, никто не дал ему проверять Тарпищева. Начали давить. Потом звонок Барсукова. Скоро нашли предлог, и Платонова выгнали.

— А чем кончилась история с бандой Петросяна?

— Мы продолжали разрабатывать эту группу. Но тут началась война в Чечне, и наши оперативные разработки были задвинуты в дальний ящик. Членов банды осудили по другим эпизодам. А версия, что они устроили взрыв у «ЛогоВАЗа», скорее всего, оказалась ложной — Березовский был прав.

С началом войны оперативный состав Управления по борьбе с терроризмом почти перестал заниматься разработкой бандитских формирований и их лидеров. Мне дали команду по делу Березовского больше не работать. Агентуру перенацелили на выявление чеченцев в Москве. В 1995 году я почти шесть месяцев провел в командировках.

- Можно сказать, что чеченская война развязала руки преступникам? И предопределила грядущую криминальную ситуацию?

- Да, банды, захват заложников, наши «мирные» дела ушли на задний план. Любая война влияет на рост преступности, потому что правоохранительные органы отвлекаются на другое. За годы войны банды, к сожалению, окрепли.

Первая жертва

В середине февраля 1995 года мне позвонили от Березовского и попросили приехать в «ЛогоВАЗ». Борис Абрамович говорит: «Александр, я бы хотел, чтобы вы послушали эту запись». Это был сорокаминутный разговор Березовского с Кожановым, заместителем начальника уголовного розыска Москворецкого РУВД. (Он работал по делу взрыва у «ЛогоВАЗа», который произошел на их административной территории.) В разговоре участвовал некий уголовный авторитет Николай Плеханов, по кличке Кот.

Кот говорил следующее: «Я один из тех, кто организовал взрыв. И мне известно, от кого пошел заказ. Я готов назвать заказчика. Вы согласны за это заплатить?».

Березовский говорит: «Согласен. Кто заказчик?»

Кот: «Вас заказал Зибарев».

Зибарев был одним из руководителей «АвтоВАЗа». В то время фирма Березовского стала основным дилером «Жигулей» и составила конкуренцию криминальным структурам, «державшим» «АвтоВАЗ».

Березовский: «Мне нужны доказательства».

Кот: «Я могу записать разговор с Зибаревым. Это будет вам стоить полмиллиона долларов».

Потом он вышел из кабинета, и Березовский спросил Кожанова: «Что вы можете сказать в связи с этим как сотрудник милиции? При вас человек рассказывает, что он организатор,взрыва, а вы ищете преступника». — «Я считаю, он говорит правду. Мы все проверили. Он реальный, люди реальные», - спокойно отвечает Кожанов. Березовский: «Ну, что мне делать?» — «Я думаю, надо ему деньги заплатить, Борис Абрамович». Короче, Кожанов, вместо того чтобы арестовать этого уголовника, посоветовал ему заплатить.

- Ну и что вы собираетесь делать, Борис Абрамович? - спросил я.

- Я хочу им заплатить, — отвечает. — Мне нужны доказательства.

Я говорю: «Если вы действительно решили платить, то передачу денег необходимо задокументировать. Лучше всего на видео. Я обязан доложить начальству. А вам советую написать заявление».

На следующий день Березовский передал Коту аванс в сто тысяч, а я сидел в соседней комнате и видел их разговор по технике. Кот говорит:

- Есть еще один заказ на вас или кого-то из вашего окружения. Это связано с телевидением.

- Откуда вы знаете?

- Один омский авторитет передал. Он связан с Носовцом в Кремле, и разговор шел о контроле над телевидением.

Я сказал Березовскому: «Вы заявление писать будете? Потому что сотрудники милиции, которые привели к вам Кота, фактически совершили преступление. Если не напишете, я с вами больше общаться не буду».

Он ответил: «Хорошо. Я подумаю».

- А твое руководство было в курсе?

- Конечно. Я с санкции руководства поехал на эту встречу. И, вернувшись, написал справку о том, что слышал. Вечером позвонил Березовскому, спрашиваю, что он решил. Он отвечает: «Я напишу». Написал заявление следователю ФСК полковнику Павленку и передал все кассеты. Я взял материал в оперативную разработку.

Через два дня был убит Листьев. Когда все забегали, шум пошел, крик - меня вызвал к себе первый замдиректора ФСК Сафонов, я включил эта записи, он их посмотрел.

Собрали совещание руководства ФСК. Присутствовали Катышев - начальник Следственного управления Генеральной прокуратуры, Ковалев — замдиректора ФСК (он его и проводил), начальник Московского управления Трофимов и я. И тут Катышев стал настаивать на том, что надо разрабатывать Березовского как одного из заказчиков этого убийства.

- На каких основаниях?

- Он не говорил, на каких. Просто «есть основания». Тогда Трофимов заявил, что у его сотрудника имеются интересные материалы, и представил меня. Я начал все рассказывать. А Катышев вдруг заявляет, что не видит состава преступления в действиях сотрудника милиции Кожанова. Я опешил. Мне было очевидно, что надо арестовать Кота, задержать Кожанова — ведь это единственная зацепка в деле Листьева. Они знали, говорю, что будет убийство, и оно совершено! И мы это задокументировали. А Катышев опять:

«Молчите, товарищ майор!»
Я попросил не обрывать меня на полуслове.

Трофимов поддержал меня: «Правда, а почему вы с ним так разговариваете? Оперативник работал, это его труд. Чего вы ему рот затыкаете?»

Вдруг мне поступает сообщение на пейджер. Я сказал Трофимову: «Березовский меня зачем-то ищет». Он говорит:
«Иди позвони». Я вышел из кабинета, позвонил.

- Александр, — сказал он, — лица, на которых я вам написал заявление, приехали и арестовывают меня.

Я - обратно в кабинет Ковалева, доложил Трофимову. Трофимов — надо отдать ему должное - сразу понял, что на Березовского происходит высокопрофессиональный наезд. Он приказал: «Поезжай туда и возьми его под охрану». И тут же при мне сообщил все Ковалеву. Тот поддержал: «Под охрану его берите».

С совещания меня отпустили, и я выехал в клуб. Там было восемь сотрудников РУОПа с автоматами. Они настаивали, чтобы Березовский поехал с ними на допрос.

- А милиция знала, что он написал заявление на Кожанова?

— Нет таких данных, что знала. Милиция приехала его арестовывать по делу Листьева.

В этот день шли поминки по Владу. Он жил на Новокузнецкой, рядом с клубом. И тут перед клубом появилась камера НТВ. Видимо, ждали, когда Березовского в наручниках выведут как подозреваемого в убийстве. Собралась толпа.

Я позвонил и доложил Трофимову:

— Анатолий Васильевич, это провокация, а не следственное действие. Стоит камера НТВ, восемь автоматчиков поведут Березовского... Можно было со двора заехать, а они машины демонстративно поставили на улице.

— Вы что, хотите провокаций? — спросил я сотрудников РУОПа.

— Нет, мы хотим допросить Березовского.

— Видите, — говорю, — толпа на улице. Вы сейчас поведете его в наручниках, провокатор какой-нибудь скажет: «Вот убийца», и снесут весь дом. Начнется драка, искалеченные будут. Зачем вам это? Хотите его допросить? Ради Бога. Загоните машину во двор, мы возьмем Березовского под охрану и отвезем на допрос. Если следователь найдет основание, пусть арестует. А если отпустит, мы его привезем сюда. Хотите делать обыск - пожалуйста, вам никто не мешает. А вообще, лучше бы следователь прибыл сюда и провел допрос на месте.

Он говорит: «Ладно». Начал звонить начальству А я - Трофимову Он мне: «Ни в коем случае Березовского в наручниках не дать вывести. Они что, хотят беспорядки устроить в Москве? Я сейчас пришлю людей».

Прислал человек двадцать с автоматами из Московского управления. Приехал следователь, допросил Березовского в «ЛогоВАЗе», и вопрос был решен.

Сейчас Коржаков обвиняет меня в своей книге, что я чуть ли не подрабатывал в охране олигарха. Хотя прекрасно знает, кто и зачем меня послал. Ведь материалы о том, как Кот и Кожанов вымогали у Березовского деньги и как он дал им сто тысяч долларов, видели Барсуков, Коржаков и генерал Рогозин (первый заместитель Коржакова). Более того, мы с Рогозиным вместе возили эти записи министру внутренних дел Ерину.

— Ну и что было дальше?

— Ничего. В дальнейшем это дело было смято, замотано, прекращено. Заявление Березовского передали в прокуратуру и приобщили к расследованию по Листьеву Поручили следователю Индюкову, который занимался взрывом на Пятигорском вокзале, и он же вел дело Тамары Рохлиной. У Кожанова и еще одного сотрудника милиции при обыске нашли деньги из этой пачки.

— А ты этим не занимался?

— Нами был задержан Плеханов (Кот). Он рассказал, что это было просто мошенничество, что его подбили сотрудники милиции, которые решили получить полмиллиона долларов. У Плеханова было изъято пятнадцать тысяч долларов из той пачки. Ни один из сотрудников милиции не был привлечен к уголовной ответственности, напротив, все пошли на повышение. Кожанов потом получил полковника... Информацию по линии омский авторитет — Носовец - Кремль нам разрабатывать запретили. Ее забрал Коржаков.

Березовский в 1999 году осенью написал еще одно заявление Путину о том, что денег ему никто не вернул, сотрудников милиции к уголовной ответственности не привлекли и, наоборот, сейчас выгоняют из органов тех людей, которые в то время работали по этой информации. Путин не ответил.

— Если это просто мошенничество, зачем же нужно было милиции приезжать задерживать Березовского?

— Я не сказал, что это мошенничество. Это сказал Плеханов. А мною потом были получены оперативные данные, что весь этот цирк с арестом Березовского был устроен Коржаковым. Время было четко выбрано. В тот день Ельцина увезли на охоту, и Березовскому некуда было обратиться за помощью. Уже и камеру подготовили, куда его должны были посадить. По той же оперативной информации, к Березовскому должны были применить психотропное средство и до понедельника выбить показания о том, что убийство Листьева организовал он. Все это планировалось записать на кассету и показать Ельцину.

- Откуда у тебя такие данные?

- Это из беседы с одним из сотрудников Службы безопасности президента, которые тот «цирк» организовали. Но я не хочу раскрывать источник — он до сих пор работает. За арестом Березовского под камеру НТВ стоял Коржаков. Поэтому он так старается обвинить меня в том, что я «с оружием в руках защищал своего патрона».

- К расследованию убийства Листьева Коржаков имел отношение?

- Самое непосредственное. С Коржаковым я общался сразу после убийства. Один из агентов, который действовал в курганской группировке, вышел на меня и запросил встречи. Агент сказал -есть информация, что Листьева убили курганские, но заказ пришел откуда-то сверху. И поскольку шум поднялся, то курганские хотят этого человека убрать. «И могут это дело, - сказал агент, - поручить мне. А я сдам вам этого человека. Но для того чтобы добиться большего расположения, мне надо показать свой вес. Ко мне обратились с просьбой посодействовать, чтобы выпустить под подписку одного человека. А потом вы можете его опять арестовать».

В то время заместитель Коржакова Рогозин просил рассказывать ему все, что касалось Листьева. Потом я понял, почему это их интересовало: они сами это дело и организовали. Но, увы, об этом я узнал гораздо позже. А в те дни я лично, да и сам Березовский доверяли Коржакову полностью. В общем, развел меня Коржаков по полной программе.

Когда я доложил о сообщении агента Рогозину, тот ответил: «Иди к Коржакову». Я пришел и все рассказал. Выпустим, предложил, одного под подписку о невыезде, а взамен выйдем на заказчика Листьева. Коржаков говорит: «Что, правда?» Я ответил: «Да. Давайте из вашего кабинета позвоню, послушайте разговор с агентом». Коржаков поставил кассету, говорит: «Давай запишем». Я поговорил, агент все подтвердил. Коржаков просит меня выйти на минуту. Потом позвал, отдал кассету и говорит:

«Сейчас придет Ильюшенко, исполняющий обязанности генерального прокурора, ему все расскажи». Я все рассказал Ильюшенко, тот начал канючить, мол, это все бред сумасшедшего, нам этого не надо.

- Генеральный прокурор примчался мгновенно?

- Минут через сорок, как ручной. Конечно же, они с Коржаковым все заранее решили. Это был обыкновенный «развод». Мол, я пообещаю, но ты пойди к тому. А тот твердит - нам это не надо. И все. И курганскую группировку, конечно же, никто не стал разрабатывать.

Запись разговора с агентом я принес на Лубянку. Распечатку этого разговора даже не включили в материалы по Листьеву. Просто приказали подшить к личному делу агента и забыли.

Агент этот очень боялся, что его расшифровали. Когда два года спустя я вышел из тюрьмы, он позвонил и попросил о встрече. Мы встретились, и он стал просить, чтобы я его «подписку» вернул.

- Ты вернул?

- А как я могу вернуть, когда уже к делу доступа не имею. Он был очень напуган. Позже с этим агентом у меня была встреча. Он напомнил мне тот разговор и спросил: «А кому ты это сказал из своего начальства?» Я ответил, что Коржакову.

- Ну ты даешь! — всполошился агент. — Ну ты меня подставил! Ты знаешь, что Коржаков с курганскими работал? Могу рассказать, как они вместе налаживали канал поставки наркотиков из Колумбии. Возили в автомобильных покрышках. Подержанные американские машины покупали и загоняли их в Россию. Фирму специальную открыли, чтобы их завозить. Я проверил — действительно у Коржакова в спецгараже на Обручева, где находятся правительственные машины, была фирма, которая торговала американскими подержанными автомобилями.

- Курганская версия имела какое-нибудь подтверждение?

- Разработкой «курганцев» занимался 12-й отдел МУРа. Однажды со мной связался Олег Плохих, который вел это оперативное дело, и сообщил, что задержаны два члена курганской банды и посажены в СИЗО «Матросская тишина». Один из них сказал, что готов расколоться и сообщить подробности многих заказных убийств, включая убийство Листьева. Но он требовал гарантий безопасности. Дело в том, что «курганцы» ликвидировали нескольких воров в законе, за что по правилам российской тюрьмы полагалась смерть.

- Зачем «курганцам» было ликвидировать воров?

- Курганская группа, в которую входил известный киллер Александр Солоник, состояла в основном из бывших сотрудников спецслужб. Как я потом узнал, у нее были хорошие связи со Службой безопасности президента и в ФСБ, и они тесно сотрудничали на взаимовыгодной основе. В 1994 году шла война между курганцами и баумановской группировкой, в которой было много дагестанцев. В ходе этой войны погибли несколько десятков бауманских, в том числе несколько воров.

Так вот, после звонка Олега я начал готовить перевод этих курганцев в Лефортово, но перевод не состоялся. Произошла утечка информации, и оба они были убиты в «Матросской тишине» в одну и ту же ночь, хотя и сидели в разных камерах.

Таким образом, у меня было два независимых указания, что заказ на Листьева выполнили курганцы - от Олега Плохих и от моего собственного агента, но обе линии зависли, потому что кто-то в ФСБ или СБП внимательно все отслеживал и торпедировал разработку. Эх, знал бы я тогда про Коржакова!

— А как продвигалось расследование по Листьеву?

— Да никак. Однажды Березовский спрашивает: «Слушайте, Саша, по Листьеву у вас что-нибудь получается?» - «Борис Абрамович, да уже все заглохло. Никто никого не ищет, одни разговоры, - ответил я. - Чтобы разрабатывать дело дальше, надо обратиться к Барсукову, поговорить с ним».

Березовский встретился с Барсуковым, и тот навесил эту работу на своего заместителя Ковалева.

Ковалев приказал мне пройти по всем подразделениям и посмотреть, что вообще делается по Листьеву. По розыску должны были работать три подразделения: Управление по борьбе с терроризмом, Управление экономической контрразведки - третий отдел Курганова, и отдел защиты стратегических объектов, который обслуживал Останкино. Никто не проводил никаких оперативных мероприятий. Вообще.

Я встретился с Березовским: «Борис Абрамович, никто убийц Листьева не ищет. Если вы хотите их найти, делайте то, что вы делали, когда Листьев был жив. Ведь Листьева убили за что-то, и те, кто убил, на этом не остановятся. Убрали-то его за определенные действия».

— Листьев с Березовским, насколько я помню, перестроили всю схему продажи рекламного времени на ОРТ.

— Да, да. Листьев же хорошо знал телевидение. Если Березовского, который не совсем хорошо в этом разбирался, они могли обмануть, то Листьева — нет. И поэтому Березовскому я сказал: продолжайте делать то, что начал Листьев. И на вас еще раз наедут. Обязательно.

Через месяц-два мы встречаемся, и он говорит: «Саша, наехали!» Спрашиваю:

«Кто?» - «Не могу сказать. Но наехали».

Потом я виделся с Бадри Патаркацишвили, партнером Березовского, который занимался ОРТ. Он тоже говорит: «Наехали». Спрашиваю: «Кто?» Бадри: «Я не могу об этом говорить».

В 96-м году я еще раз вернулся к этому вопросу «Борис Абрамович, все-таки кто же на вас тогда наехал?» Он ответил: «Теперь могу сказать — Коржаков». Это было уже после того, как Коржакова сняли. -«А что же вы раньше не сказали?» - «Ну, ты понимаешь...»

Я понял. Березовский боялся, что его ударят сразу же...

И он рассказал, как все было. «Стрелка» была назначена у Коржакова в кабинете. Участвовали Березовский, Бадри, Коржаков и Шамиль Тарпищев, который привел с собой каких-то бандитов. Прямо в Кремль.

Речь шла об ОРТ. Они в ультимативной форме потребовали от Березовского и Бадри отдать Шамилю весь спортивный блок, чтобы Тарпищев там делал что хочет. Рекламу ставил, деньги получал. Березовский, естественно, понимал, что это будет за телевидение, если все растащить по кускам... Деньги-то он туда вкладывал. А они хотели спортивным блоком пользоваться бесплатно. Вот такой рэкет получается.

Началась разборка, бандиты Тарпищева стали «наезжать по понятиям». Тут Коржаков выгнал из своего кабинета Бадри и заявил Борису: «Чего ты с собой этого грузина приволок? Я только с тобой хочу дело иметь». В общем, Березовский отказался.

С этой встречи, как я понял, началась война между Коржаковым и Березовским. Короче, этот наезд показал, что у коржаковской команды был интерес на ТВ и мотив против Листьева. А в 1998 году я получил прямое подтверждение, что Листьева заказал Коржаков.

— От агента?

— Нет, из беседы с заместителем директора ФСБ Трофимовым. Он мне лично рассказал. И то же самое он рассказал Березовскому

— И что же он рассказал?

— Трофимов рассказал, что Барсуков на одной из встреч ему заявил, что Листьева убрали они с Коржаковым. Но дело было не только и не столько в рекламе на ОРТ. Они хотели развести Березовского с Ельциным и его семьей. Ведь Листьев и Березовский были заодно, а у Листьева были отношения с Татьяной Дьяченко.

— Он уточнял, какие?

— Он сказал — очень хорошие, больше не знаю, врать не буду. План состоял в том, чтобы основным подозреваемым сразу сделать Березовского, арестовать, выбить показания и предъявить их Ельцину и его семье. Ельцину пришлось бы Березовского сажать. И то же самое Трофимов рассказал Березовскому. Это даже было записано на пленку.

— Скажи мне, для чего Барсукову нужно было рассказывать все это Трофимову?

— Трофимов говорит, что они хорошо выпили. Сидели, делились впечатлениями. Ну тот и «хвастанул». Похоже, кстати, на Барсукова. В его духе.

— Значит, тайны убийства Листьева не существует?

— Да. Об этом я рассказал в интервью Доренко после пресс-конференции в ноябре 1998 года. Тот показал по телевизору.

— Неужели никто тебя по этому факту не допрашивал?

- За месяц до ареста мне позвонили из Генеральной прокуратуры. Человек представился следователем Ширани Эльсултановым и вызвал меня на допрос в качестве свидетеля по убийству Листьева. Я написал все то, что мне рассказал Трофимов. Ширани спросил: «И вы это подпишете?» Я ответил: «Конечно, подпишу. И прошу поехать со мной, изъять кассету с записью этого разговора».

Он отказался. Я спрашиваю: «Почему вы не хотите взять вещественное доказательство?» Он отвечает, что не может без санкции Катышева. Тогда я предлагаю:

«Позвоните Катышеву и поехали». Он заладил: «Нет, я не могу». Говорю: «Хорошо, позвоните Трофимову, давайте очную ставку с Трофимовым». Ширани сказал: «Он от очной ставки отказался». Я просто очумел: «Хорошо, а как мне быть? Давайте я вам сам эту пленку принесу». - «Не надо, не приносите».

- Боялся?

- Я думаю, что о «треугольнике» Листьев - Коржаков - Дьяченко догадывались многие, но знать не хотел никто. Прокуратура боялась, не дай Бог, узнать что-нибудь по делу Листьева - все боялись. Им нужны были какие-то другие «доказательства», уводящие в сторону, а подлинные не нужны. Вот вам человек, который знает, кто убил Листьева. Разговор записан. А прокуратура не хочет пленку изымать! После моего ареста на обыске были изъяты все аудио- и видеозаписи, даже мультфильмы моего ребенка. Что они искали? Эту кассету. Ее надо было уничтожить, что они и сделали. Иначе, почему на обыске они кассеты при понятых не просматривали и не прослушивали? Почему все в кучу свалили и увезли? И протокол обыска не составили.

- Имея такую серьезную улику, ты хранишь ее дома? Для оперативного работника это как-то странно...

- После того допроса я хранил ее дома специально, потому что думал — если ко мне придут с обыском (надеялся, что обыск будет в моем присутствии), я бы ее выдал. И сказал бы: «Граждане понятые, гражданин следователь, прошу эту кассету прослушать и приобщить к материалам уголовного дела». И пояснил бы, как эта запись оказалась у меня. Но они запрятали меня в тюрьму, а обыск провели в мое отсутствие.

- И где эта пленка сейчас?

- Из прокуратуры с другими вещами ее не вернули. Просто украли.

- Ты знаешь книгу «Крестный отец Кремля»? В ней отрабатывается теория, что Березовский убил Листьева.

- Да, заказуха. Ее написал Пол Хлебников - с подачи людей Коржакова. Основной аргумент состоит в том, что за несколько дней до убийства один из уголовников получил от Березовского крупную сумму денег, а потом был убит Листьев. Но Березовский сам же об этом написал в заявлении, было возбуждено уголовное дело, и все подтвердилось! Да, он давал деньги, но не на убийство Листьева, а потому, что ему обещали назвать заказчиков преступления, совершенного против него самого...

Агрессивно работали! Если бы Березовский хоть где-то совершил ошибку, если бы не написал то заявление, ему бы вменили, что деньги отданы на убийство. И я не исключаю, что был бы задержан Плеханов-Кот, который дал бы показания, что получил от Березовского сто тысяч и что, мол, тот просил убить Листьева, что и было сделано. Дали бы Плеханову лет восемь, потом признали бы невменяемым, выпустили... А Березовский получил бы за это лет двадцать пять или пожизненно.

- Было бы интересно устроить тебе «очную ставку» с Хлебниковым. Тебя, кстати, вызывали в английский суд, где Березовский судится с Хлебниковым за клевету?

- Суд еще не начинался, но я готов выступить и предоставить все имеющиеся у меня материалы. Кстати, есть еще одна линия. Я получал информацию о частном охранном агентстве «Стеллс». Это подкрышная фирма ФСБ. Ее руководителем является генерал-майор действующего резерва Луценко. В этом частном охранном агентстве работал один человек, который ранее проходил службу в Седьмом управлении КГБ. Оно занималось наружным наблюдением и оперативной установкой. Этот сотрудник работал у Луценко и был знаком с моим оперативным источником. В одной из бесед он рассказал источнику, что по указанию руководства фирмы проводил установку адресов разных объектов. Он изучал подъезд, квартиру, как она расположена в подъезде, а также подходы к дому и отходы от него. Потом рисовал схему и докладывал. Такую установку он делал в подъезде Листьева и, конечно, узнал свою схему после того, как Листьева убили.

Он сильно испугался и в разговоре с моим источником сказал, что просмотрел все места, где он делал установки до этого, и определил, что везде были совершены убийства. Понимаешь, по всем адресам!

- Ты не можешь назвать эти адреса?

- Я их не знаю и не могу назвать источник, потому что опасаюсь за его жизнь. Но если будет объективное расследование, то он даст показания. А если я назову его сейчас, он, в лучшем случае, откажется от своих слов. Он же не сумасшедший.

- А у тебя донесения оперативного источника запротоколированы?

- Я получил эту информацию, когда был уже отстранен от оперативной работы.

- Ты уже не был в ФСБ?

- Я еще числился в ФСБ, но был уже за штатом.

- В таком случае ты имел право не протоколировать эти материалы?

- Я не имел права не протоколировать это донесение. Более того, я должен был об этом доложить руководству Но я прекрасно понимал, как происходит расследование дела Листьева и что произойдет, если я об этом скажу. Ведь я по телевизору прямо заявил, кто совершил убийство Листьева, а меня допросили только через четыре месяца. Никто этим не интересовался.

- На тебя никто не выходил? Ни журналисты, ни родственники Листьева?

— Нет. Никто не звонил. Ни родственники, ни с телевидения. Вообще никто. Это совершенно никого не волновало. Я уверен, что и тогда, и даже сейчас, по имеющимся материалам можно было бы раскрыть это преступление за несколько недель.

- Вернемся в 1996 год. Ты продолжал расследование курганской линии?

— Меня отстранили. Я служил тогда в Управлении по борьбе с терроризмом. Заместителем начальника управления был Иван Кузьмич Миронов. Дело по раскрытию убийства вели мы, но, как только пошли серьезные материалы по курганцам, дело у меня забрали и передали оперу по фамилии Любочка в соседний отдел. Это у меня вызвало подозрение. Я сказал Миронову: «Иван Кузьмич, похоже, меня отстранили отдела по Листьеву?» — «Да нет, — успокоил он, — не отстранили. Ты работай с агентурой, а мы все оперативные мероприятия переключаем на Любочку, потому что он ведет розыск, и пусть все контролирует. Так удобнее».

И тут Миронов спрашивает: «А ты не считаешь, что Березовский может быть причастен к убийству Листьева?»

Я много работал по заказным убийствам, видел всякое. Жена может заказать мужа, муж — жену Здесь такие перлы иногда всплывают, за голову схватишься. Но заказного убийства не бывает без мотива. Они же были заодно — Листьев и Березовский. «Нет, - говорю, - не вижу мотива у Березовского. Да и данных никаких нет».

Тогда Миронов открыл папку и начал читать запись встречи с Лисовским, который давал оперативные показания на Березовского. Не протокол, а просто запись беседы. Лисовский утверждал, что Листьева заказал Березовский. Потому что Березовский «убивает все, что связано с нашим национальным достоянием», и хочет национальное телевидение, нашу гордость и красу, отдать иностранцам. Словом, враг всего русского.

Дальше пошло об экономике телевидения, о взаимоотношениях его руководителей и снова то же — Березовский хочет отдать ТВ в руки иностранцев, а патриот Листьев будто бы не соглашался. И погиб.

Тут у меня, как у опера, уши завяли. Я не привык вместо фактов слушать общий треп. Но спорить было бесполезно. Они копали под Березовского и не хотели даже слышать ни о чем другом.

По всему было видно, что силовые ведомства - не только ФСБ, но и милиция, прокуратура — начали настоящую войну с бизнесом. На одном совещании генерал Колесников, тогда первый заместитель министра внутренних дел, поставил органам МВД задачу собирать компромат на Березовского и его фирмы. Колесников не сказал, что, мол, есть преступления, которые надо раскрыть. То есть от преступлений выходить на заказчика и исполнителя. Он сказал наоборот - есть Березовский, и его надо обвешать преступлениями.

Начиналась «Большая война» между спецслужбами и российским бизнесом. Влад Листьев стал первой жертвой этой войны.

Олигархи против чекистов

— Первое крупное сражение в войне между бизнесом и спецслужбами состоялось летом 1996 года, и все закончилось изгнанием Коржакова из президентской свиты. ТЫ оказался между двух огней. Как это было?

- В 1996 году, накануне президентских выборов, Березовский прилетел из Давоса, и мы встретились. Он сказал: «Саша, до недавнего времени я был в очень хороших отношениях с вашим руководством - Коржаковым, Барсуковым. А сейчас мы разошлись. И я хочу предупредить - от общения со мной у вас могут быть проблемы. У них свое видение выборов, у меня свое. И тут мы расходимся».

Я не стал уточнять, какое это видение, потому что политикой в то время особо не интересовался. Это я сейчас понимаю, что в те же дни группа Коржакова - Барсукова уговаривала Ельцина отменить выборы, запретить КПРФ и распустить Думу. По существу, устроить диктатуру. А бизнесмены были против. Они были убеждены, что Ельцин должен идти на выборы и выигрывать их, а не отменять. Потому что, отменив выборы, он станет заложником тех, кто обеспечит ему сохранение власти.

Из разговора с Березовским я понял, что в Давосе олигархи заключили пакт о ненападении друг на друга и договорились помогать Ельцину на выборах, поставив Чубайса руководить предвыборной кампанией. И это очень не понравилось Коржакову.

Многие думают, что на тех выборах борьба шла между двумя силами - коммунистами во главе с Зюгановым и коалицией демократов и олигархов, сплотившихся вокруг Ельцина. На самом деле демократы имели очень маленький вес, и в схватке за власть участвовали три силы - коммунисты, олигархи и спецслужбы. Последние вели свою собственную игру хотя и считались сторонниками Ельцина. Но во многих вопросах они смыкались с коммунистами. Например, в своей нелюбви к евреям и ненависти к Западу. Бизнесмены были настолько поглощены борьбой против коммунистов, что не заметили, как люди в погонах нанесли им удар в спину.

В эти дни пригласил меня помощник Барсукова, генерал Осадчий, и завел такой разговор:

- Гляди, Гусинский опять сдружился с Березовским и лег под Черномырдина, отошел от Лужкова. Руководство ФСБ сейчас очень интересует эта связка - Гусинский, Березовский и Черномырдин.

- А по-моему, — говорю, — нормальная связка, они не хотят, чтобы к власти пришла КПРФ, и объединяются перед выборами. И хорошо, что Березовский с Гусинским мирились.

Осадчий даже подскочил на месте: «Ты хочешь, чтобы эти два еврея опять вместе были? Мы же столько сил потратили, чтобы их развести!»

- Александр Ильич, - спрашиваю, — а чем вам Березовский не угодил?

- А ты считаешь, нам не стоит против, него работать?

- Не в том дело, - отвечаю. - Просто у нас нет шансов победить.

Осадчий посмотрел на меня, как на больного: - Как это нет шансов?

- Вы в домино играете, - говорю, - а он шахматы. А в этой игре надо видеть на много ходов вперед.

Генерал махнул рукой: - Ну ладно, ладно, иди отсюда.

- Почему не любят евреев в Конторе?

-Долго не понимал. Понял уже здесь, в Англии, после разговора с моим адвокатом.

«Саша, - говорит он, — знаешь, почему в Англии нет еврейского вопроса? Потому что англичане не считают себя глупее евреев».
Это Черчилль так сказал.

- Вернемся в 96-й год. Ты знал, что в Давосе в узком кругу олигархи решили сделать ставку на Ельцина. Иными словами, в Давосе «выбрали» президента.

- Ну, я думаю, все-таки кандидата в президенты. Но в тот момент меня это занимало меньше, чем то, что Березовский разошелся с моим руководством. Тогда я еще не знал ни про «стрелку» в Кремле, ни про связь Коржакова с курганцами. Я только начинал понимать масштаб беспредела в ФСБ. До этого дня я знал, что Березовский и Коржаков играют в одной команде, и вдруг такая новость. Коржаков и Барсуков не те люди, с которыми стоит ссориться.

- По сути, перед тобой встал тот же вопрос, что и перед Ельциным: с кем ты - с группой Коржакова (отменить выборы) или с бизнесменами, которые решили выборы «купить».

- Тогда я не формулировал это так четко и вообще не понимал роль денег на выборах. Но я и сейчас считаю, что главное вот в чем. Коржакова не устраивало, что Ельцина приведут к власти демократическим путем. Ему нужен был не легитимный президент, а президент-заложник. Который будет в полной зависимости от спецслужб.

А Березовский понимал, что это конец бизнесу, рыночной экономике, демократии - путь к гражданской войне, к крови. И он требовал выборов. Он меня предупредил, что если я буду продолжать с ним общаться, то у меня могут возникнуть проблемы. Хотя мог бы этого и не делать: кто я ему?

Назавтра у него была встреча с Анатолием Васильевичем Трофимовым - начальником Московского управления ФСБ. Не знаю, о чем они говорили, но когда я его провожал, впервые увидел наружное наблюдение. Стояли два человека с «дипломатом». Я эти чемоданы хорошо знаю, это камера-фотоаппарат. Стояли углом. Один сбоку из «дипломата» снимает, а другой его прикрывает, вроде как разговаривают.

Я показал их Березовскому и кинулся на них, они удрали. Смылись. Пошел, доложил руководству, что обнаружил за собой наружку.

- За тобой или за Березовским?

- За нами! Фотографировали нас обоих. Трофимов сказал - это не ФСБ. Я думаю, кто это может быть? Позвонил Рогозину в Службу безопасности президента: «Не ваша ли это работа?» Рогозин посмеялся: «Ты видел фильм про Штирлица? Помнишь, что ему сказал Мюллер? Попутали ваш «Мерседес». В общем, что-то началось вокруг нас, но было не ясно, кого пасут.

Потом были выборы, и люди Чубайса - Литовский и Евстафьев - попались с коробкой из-под ксерокса, а в ней — полмиллиона долларов наличными. Задержали их люди Коржакова. В тот день Рогозин меня попросил заехать в гостиницу «Президент-Отель» (там был штаб выборов). Приезжаю и вижу - Рогозин куда-то мчится. Я ему: «Георгий Георгиевич, вас ждать или нет?» -«Не ждите, не ждите. Там у нас кое-что произошло...». Вечером я узнал про коробку с «ксероксом», то есть с левыми деньгами на оплату выборов.

Накануне я просил одного сослуживца напечатать мне документы. А тот говорит: - Знаешь, Саня, не могу, докладные пишем. Приказано весь компромат срочно собрать для директора на Березовского, Чубайса, Коха и Гусинского. Готовят их арест.

Но на следующий день в отставку отправили Коржакова, Барсукова и Тарпищева. Говорят, что решающую роль в этом сыграла Татьяна Дьяченко. Это она убедила отца встать на сторону Чубайса. (Интересно, догадывалась ли она о том, что это Коржаков убрал Листьева?).

- Готовили арест одних, а получили отставку других. А ты Березовского не предупредил о возможном аресте?

- Нет, я не имел права этого делать. Вечером дома посмотрел новости. Там Чубайс торжествовал, что вбил «последний гвоздь в гроб коммунизма». Думаю, при чем здесь коммунизм? Коржаков как раз хотел компартию запретить.

Позже ребята из Службы безопасности президента мне рассказали, что в кабинете Евстафьева была установлена техника для просмотра помещения (у нас это называется «Ольга»). Наблюдали, как Лисовский с Евстафьевым деньги таскали. Та коробка, с которой их поймали, говорят, была уже шестнадцатая, последняя. Смеялись, коробка и есть последний гвоздь в гроб коммунизма? Все понимали, что за выборы «левые» деньги платили. При чем здесь коммунизм? Обозначился новый водораздел в политике: люди с деньгами против людей с удостоверениями. А коммунисты остались в стороне.

- А ты знаешь, что всю ту ночь Чубайс прятался в клубе «ЛогоВАЗа»?

- Об этом стало известно через несколько дней, когда у нас стали обсуждать подробности. Говорили, что Коржаков собирался всех их накрыть в одном месте и что ареста не допустил генерал Лебедь, которого среди ночи подняли с постели. Но я Чубайса никогда у Березовского не встречал - видел только по телевизору

- А если бы тебе тогда приказали их в клубе арестовать? Что бы ты делал в той ситуации?

- Исполнил бы свой служебный долг.

- Безусловно?

- Однозначно. И на Лубянке это знали. Хотя и приставали: «Как ты можешь с ним общаться? Это же вор. Обокрал всю Россию». Я спросил: «Если он украл, то у кого? Назовите потерпевшего». - «Обокрал Россию», - отвечают. Как это обокрал Россию?

Берет деньги из казны? А он что, госчиновник? Из казны может украсть только чиновник. Где этот чиновник, который ему помогает в этом. Давайте с него и начнем. Мне в ответ: «Ну ты же понимаешь, был бы он Иваныч, а не Абрамыч, вопросов бы не было». А я говорю: «Можно смириться с тем, что у тебя нет денег. Труднее - с тем, что они у кого-то есть».

Я позвонил Березовскому на следующий день после отставки Коржакова: «Как настроение, как дела?» (А вдруг арестовали? Чубайса-то я видел по телевизору, а Березовского нет). Он позвал меня на дачу.

Березовский сказал: «Саша, вчера ночью прошел еще один путч. Они делали вид, что поддерживают президента, а потом ударили ножом в спину. Как ты думаешь, что можно сделать, чтобы так больше не было?»

К тому времени я уже начал понимать, что спецслужбы реформировать нельзя, но еще не мог четко определить, почему, что происходит. Я хорошо знал функции только одного управления, которое занималось бандами и террористами, и эта работа была нужна. Но в 1996 году участие спецслужб в большой политике еще не было очевидным. Просматривался их повышенный интерес к бизнесу.

Мы видели, что в некоторых отделах появились непомерно богатые чекисты, которые покупали квартиры, дома, иномарки -явно не на зарплату. И мы легко вычисляли, где они могли добыть деньги.

Я сказал: - Надо, наверное, выгнать оттуда несколько наиболее одиозных фигур.

Березовский спросил: «Ты их знаешь?» Я назвал нескольких генералов, которых бесят слова «СМИ», «права», «демократия». Я знал генералов, которые любили стишок:

«Товарищ, верь, пройдет она, так называемая гласность, и вот тогда госбезопасность припомнит ваши имена».

Эти люди помнили времена, когда с удостоверением КГБ можно было делать что угодно. Они не понимали, как может быть, что офицер спецслужбы приходит в банк и требует: «Дайте счета этого человека», а ему отвечают: «Извините, коммерческая тайна. Будьте добры, предъявите уголовное дело, постановление следователя, и мы вам все предоставим».

- И что же с этими одиозными генералами стало?

- Ничего. Ни один из них уволен не был, а некоторые пошли на повышение.

Я ему тогда сказал: «Эти люди вас будут душить. Всех, кто занимается бизнесом. Они хотят быть главнее и с вас оброк собирать».

А он: «Дело гораздо сложнее. Идиоты, говорит, - бросили спецслужбы на произвол судьбы, деньги им не платят, чего же хотят от них?»

Но знаешь, общую угрозу мало кто относит к себе самому. Хотя я его не раз предупреждал. У меня в те дни был разговор с генералом Осадчим - это помощник Барсукова. Он мне сказал один на один: «Передай Борису, что если Коржакова посадят, он, Борис, труп». Я в тот же день передал это Березовскому

- Разговор с Осадчим ты довел до сведения руководства ФСБ?

- А кому я мог доложить, какому руководству? Своему начальнику отдела Платонову? Его к тому времени самого уже выгоняли из органов, давили. Я передал ему в общих словах содержание этого разговора.

- Но ты не зафиксировал это письменно? Ведь это угроза, по вашей классификации, террористического акта.

- Нет. Потому что, если бы я это написал, меня бы выгнали вслед за Платоновым. Нужны подтверждения. Разговор-то был один на один. Единственное, что мне оставалось, - предупредить Березовского: в ваш адрес идут угрозы.

- А ты часто с ним общался в те дни?

- Примерно раз в месяц. Шла война, я работал по чеченской линии, проводил оперативные мероприятия, а Березовский тогда работал зампредседателя Совбеза по чеченскому направлению, и у меня возникали к нему вопросы. Каждый раз говорил с ним лишь по нескольку минут, У него никогда не было времени.

Но разговор с Осадчим был постоянно в уме. К тому времени уже был отравлен Кивелиди. Уже было известно, каким ядом он был отравлен.

- Из лаборатории ФСБ на Краснобогатырской?

- Да. При встрече я Борису сказал:

«Будьте аккуратней. Наши ребята на вас зуб имеют. На кухне - чтоб режим был».

Но он отмахнулся, пропустил это мимо ушей.

- Ты думаешь, что торжество победы 96-го года ослепило российских олигархов? Создало чувство ложной безопасности?

- Думаю, что они здорово ошиблись, считая своими главными противниками коммунистов. Думали, что за Коржаковым и Барсуковым никто не стоит, не понимали, что у спецслужб свой политический интерес. А спецслужбы поняли, что они не смогут кормиться, «опекая» бизнес, если олигархов не смять. В общем, спецслужбы проиграли сражение, но не войну Но тогда это мало кто понимал. Березовский, может быть, понял раньше других.

- Ты назвал предвыборный кризис 96-го года «первым сражением» между бизнесом и чекистами. А с позиций сегодняшнего дня как бы ты оценил ход военных действий?

- На самом деле было четыре сражения. Первое - это когда олигархи бились с группой Коржакова - Барсукова. Кончилось оно отставкой Коржакова и победой Ельцина на выборах в 1996 году Вторая битва была между олигархами в ельцынском окружении и чекистами примаковской школы, то есть старого, советского образца. Чекисты проиграли, так как Примаков не смог стать президентом. Третья битва: между олигархами - владельцами СМИ - Гусинским, Березовским, и питерскими чекистами - Путиным, Патрушевым, Ивановым началась после выборов 2000 года. Чекисты взяли реванш: отобрали телеканалы. России это обошлось дорого — исчезла независимая пресса. Так что счет два один. Сейчас происходит четвертое сражение. Чекисты перешли в широкомасштабное наступление и стараются получить полный контроль над страной, обществом и финансовыми потоками. Эта война идет по новым правилам. После терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года Запад, в первую очередь США, стал играть на стороне российских спецслужб, которые рады отдать американцам все, что ни попросят, в обмен на то, что те закрывают глаза на их темные дела. Можно считать, что российская демократия оказалась под развалинами нью-йоркских башен. Чем это закончится, и не только для России?..