За что "замочили " Литвиненко ч.6

Глава 3. Военные тайны

— Ты не скрывал своего отношения к чеченской войне?

— Я не скажу, что всегда был против чеченской войны. Даже думал, что эту проблему можно решить только силовым путём. Когда начиналась первая воина, я ее поддерживал. Кто ж знал, как она началась!

Впервые я задумался над тем, что происходит, в Первомайском. Я участвовал в операции по освобождению заложников. Мы задержали чеченцев, я допрашивал парня, ему было семнадцать лет, совсем пацан, школьник. Я его спросил: "Почему ты пошёл воевать?" Он ответил: «Я ненавижу эту войну. Она мне противна. Но я пошёл воевать потому, что у нас пошёл весь класс». Я тогда вспомнил фильмы о Великой Отечественной, как со школьной скамьи всем классом уходили на фронт добровольцами.

— Он боялся, что его будут бить?

— Да. И должен сказать, что конечно, мы были очень озлоблены, потому что пятнадцать суток прожили в поле, в грязи. Видели этих заложников, обмороженных людей, женщин с детьми. Это было что-то страшное. Куча трупов, разрушенное село. Ужасное зрелище. Но когда он сказал, что -мы всем классом пошли на фронт», я понял, что Россия не сможет выиграть эту войну.

У убитого чеченского командира изъяли записную книжку. Там кодовые таблицы были. Я написал справку (для радистов важно, как они ведут переговоры). В этой справке были имена арабских наёмников (без фамилий), и Барсуков тряс на пресс-конференции этой справкой: «Вот видите, мы уже установили 26-28 наемников, которые участвовали в боевых действиях. Но они убежали от нас босиком!»

Меня ещё поразило в этой записной книжке то, что чеченцы ведут строгий учёт боеприпасов, оружия, расписаны посты, кто и в какое время стоит, кто кого сменяет. Такое я видел в последний раз в образцовой дивизии Дзержинского. И понял, что полевой чеченский командир ведёт учёт своих сил и средств, как в образцовой дивизии СССР.

Дисциплина, порядок, "всем классом на фронт" - это не банда. Это армия. Малочисленная, не имеющая такого вооружения, как российская, но - армия. Они знают, за что воюют. Можно убеждать всех, что они бандиты. Но в преступники не идут "всем классом». И банды не уничтожают вместе с целым народом.

Конечно, там есть люди, которые на войне делают деньги, как и в российской армии. Конечно, у них многие и грабят, и мародёрствуют. Как и наши. Но всё же это - война, а не охота за парой тысяч боевиков, как нас убеждают.

— Ты допрашивал Аллу Дудаеву?

— После того, как был убит Джохар Дудаев, его супруга пыталась выехать из аэропорта Нальчика вместе с телохранителем Мусой Эдиговым. Была задержана. Она предъявила поддельный паспорт, но её опознали. Муса уже сидел в самолёте. Но когда увидел, что остановили Аллу, вышел из самолёта и сдался.

Меня вызвал к себе Волох и сказал, что есть серьёзное задание, надо выехать на Кавказ. Он объяснил, что задержана Алла Дудаева, с ней надо провести беседу, попытаться узнать всё, что можно, и привезти в Москву. Но главная задача заключалась в том, чтобы выяснить место захоронения Джохара, поскольку ещё оставались сомнения, убит он или нет.

Её держали на бывшей даче Сталина в Кисловодске. Там уже были сотрудники ФСБ по Кабардино-Балкарии. Мы собрались на обед в гостиной, вышла Алла, и я с ней познакомился.

Первое впечатление пронзительное - человек, преисполненный скорби. Переживала, нервничала. Была очень скована. Все сидели за общим столом, говорили какие-то нелепые тосты, потом встал я и сказал:

— Алла Фёдоровна, мы познакомились в эти трагические для вас дни. Я вижу, как велика ваша боль. Велика настолько, что я испытываю к вам очень большое уважение. Ваш муж для одних враг, для других бог, но он вошёл в историю. Как история повернётся дальше, никому не известно. Кем бы ни был Джохар, что бы про него ни говорили, он был ваш муж. Вы с ним прожили более двадцати лет, и ваше горе мне понятно. Хочу поднять тост за вас, за ваши чувства. Хочу выразить вам соболезнование в связи с тем, что погиб не президент Чечни, а ваш муж. Земля ему пухом.

— Слышали бы это твои товарищи, организовавшие ликвидацию Дудаева.

— Это не мои товарищи. Мне, кстати, Хохольков сказал: -Ты предал нас». Я ответил, что не мог предать, поскольку вам не присягал. Никогда не присягал нарушать законы. Я один раз принимал присягу, и то в Советском Союзе. Там было написано, что я должен служить Советской Родине и делу коммунизма не жалея своей крови и до последнего дыхания. Советского Союза нет, коммунистической партии - тоже. Кому я должен - до последнего дыхания? Хохолькову? Так он с бандитами в доле. России? Так я и сейчас ей служу - больше, чем Хохольков.

Когда я закончил, Алла встала и сказала:

— Я очень вам благодарна. Вы первый офицер, который выразил мне соболезнование.

С этого дня у меня установился с ней добрый человеческий контакт. На следующий день мы должны были начать беседовать. Поставили технику, но не было хорошей камеры - была такая, что надо было менять плёнку через каждые тридцать-сорок минут.

Приходилось постоянно смотреть на часы и искать предлог, чтобы выйти и поменять плёнку. Она мне рассказала всё о Джохаре, как жила в Подмосковье, в Пушкино, часто ездили в Москву, гуляли, как познакомилась с Джохаром... Я её спросил, зачем он грозился взорвать Москву. Она сказала, что всегда ругала его, мол, это же твой город. Джохар отвечал: «Ты права, Алла, я не могу это сделать. Говорю потому, что завожусь. Они сильнее, у них больше армия. Нам тяжело будет. Но они угрожают - и я завожусь. Начинаю их путать". Она так была взволнована, что стала говорить о нём как о живом: "Он никогда не взорвёт людей! Он детей любит, Москву. Мы же расписались во Дворце бракосочетаний номер один...»

Потом начала рассказывать, как он погиб. Смотрю на часы - кончилась плёнка. Предлагаю: «Алла Фёдоровна, давайте погуляем". Она просит:

"Лучше я до конца расскажу, не могу это часто вспоминать".

По её состоянию я видел, что муж у неё правда погиб. И все слухи, что он жив, - пустое. Он жив только для неё.

— А твои начальники верили, что Дудаев жив?

— И да, и нет. Так вот, она просит не делать перерыв, а я - про свежий воздух, чтоб себя берегла. Не могу же я сказать ей, что надо плёнку новую поставить! Мы вышли на улицу. Я был зол на себя, а её стало очень жалко. Она любила Джохара. Если я узнаю сейчас от неё, где могила мужа, то его выкопают. У неё и детей последнего не останется: могилы. Мне было стыдно слушать, выведывать. И я сказал:

— Алла Фёдоровна, не говорите в помещении о том, где похоронен ваш муж...

— Ты совершил должностное преступление?

— Должностное преступление - выкапывать человека ради политики. Мне надо было быть или офицером ФСБ, или человеком. В тот момент это не совмещалось.

— Но ты же получил приказ! Сейчас модно оправдываться тем, что отдали приказ. А что, мол, я мог сделать - приказали стрелять...

— Я тогда об этом не думал. Просто решил - это противоправное задание. И не исполнил его.

Тут как раз сообщают, что Ельцин её амнистировал. Мне сказали - ей пока не говорить. Я позвонил руководству: «Как это не говорить? А тогда чего она со мной сидит? Я что, её охраняю, держу незаконно? Извините, я не могу этого делать». Волох сказал: «Перезвони». И пропал. Звоню весь день - не отвечает. Только ночью жена взяла трубку: -Поимейте совесть, генерал уже спит". А поскольку генерал спал, я принял решение самостоятельно и сказал Дудаевой, что она - свободна.

После этого разговор у нас пошёл более откровенный. Я был уже не связан заданием и задавал вопросы, которые волновали лично меня. Почему, к примеру, Дудаев начал эту войну? Неужели не понимал, что она приведёт к истреблению народа?

И Алла рассказала, что Джохар всё это понимал и хотел встретиться с Ельциным, и если бы это произошло - крови бы не было. Но за встречу с Ельциным у Дудаева запросили несколько миллионов долларов.

Я спросил тогда - почему не дал, глупо не спасти народ ценой каких-то денег. И она рассказала, что Дудаев постоянно посылал деньги в Москву. Любой экономический вопрос решался за доллары. Но встреча президентов - вопрос не хозяйственный, а политический. Тут Дудаев платить отказался. Кроме того, он припугнул высокопоставленных чиновников имеющимся у него компроматом (по рассказам Аллы, Дудаев постоянно возил с собой какие-то документы и говорил, что его никогда не арестуют - окружение Ельцина этого не допустит, его могут только убить).

И тут она мне сказала, что нападение Басаева на Будённовск - это попытка отбить деньги за указ о перемирии, который был чеченцам обещан, но не был подписан.

— А кому передавались деньги, она назвала?

— Я спросил, но она не хотела называть имена. «Если вы кому-то доложите, я могу живой не попасть к детям». Я обещал: никому. Она долго думала, а потом говорит: -Ладно, я вам верю. Только дайте слово, что это останется между нами до моего отъезда из России". Я обещал. Она сказала: -Этих людей мы называем "партия войны".

Вспомни, летом 1995 года чеченцев загнали в горы, и у них было потеряно управление войсками. Боевики расходились по домам. Не было ни связи, ничего. Фактически была одержана победа. Ситуация для них стала катастрофической. И в этот момент, сказала Алла, у Дудаева вновь затребовали деньги из Москвы. За приостановку боевых действий. Через Басаева. Несколько миллионов. И Дудаев заплатил: у него выхода не было. После этого чеченцев решили элементарно кинуть. Бабки взять, а боевые действия не приостанавливать.

Тогда Басаев захватил Будённовск.

Тут я вспомнил, что в прямом эфире Басаев что-то говорил Черномырдину о деньгах, взятках.

— Не ему ли деньги пошли? - спросил я Дудаеву.

— Тому, кто стоял рядом.

Рядом стоял Сосковец.

Боевые действия были прекращены.

Я слышал, как генерал внутренних войск, который воевал в первую чеченскую войну, сказал: "До сих пор не могу понять, почему был подписан указ о приостановке боевых действий. Это было предательство армии".

Впервые я рассказал это в 1999 году в интервью Невзорову. Меня посадили в тюрьму, но никто в прокуратуре по этому факту меня не допрашивал. А Невзорова после этого интервью выгнали с телевидения.

— А Ельцин про это знал?

Алла Дудаева не назвала мне Ельцина. Она назвала Сосковца. Более того, она неплохо к Ельцину относилась.

Когда была её пресс-конференция в Москве, меня вызвал Волох:

"Александр, тут у нас чрезвычайные обстоятельства. Алла Дудаева собирает журналистов в гостинице «Националь». Надо сорвать эту пресс-конференцию". Я спросил: "Как мы её сорвём?» - «Надо что-то придумать".

Я предложил: "Давайте позвоним в гостиницу и скажем, что она заминирована».

- «Ты понимаешь, шум будет. Это всё-таки политика, надо тоньше. А ты не мог бы её уговорить, чтобы она отказалась?" Я пообещал: «Попробую».

Прихожу в гостиницу, а там наружка - её видно за версту - уже сидит. Спрашиваю: "Ну, где объект?" Они говорят: "Да вон там, собирается". Я подошёл: "Алла Фёдоровна, мне поручено сорвать вашу пресс-конференцию. Вы не могли бы её не давать?» Она говорит: "Поздно. Я уже людям обещала. Не могу их обмануть". Тогда я попросил: "А вы хотя бы можете российскую власть не ругать крепко?" Она улыбнулась: "Это я вам обещаю". И свое выступление она начала со слов: "Я призываю голосовать за Ельцина".

— Всё-таки как-то не укладывается. Её мужа по приказу Ельцина убили, а она призывает за него голосовать.

— Она не винила Ельцина в гибели мужа. И не думала, что этот приказ исходил от него, даже если он его и подписал.

Из слов Дудаевой я понял, что она определённо считала, что ликвидацию её мужа организовали Коржаков, Барсуков и Сосковец, и дело было не в политике, а в деньгах и в компромате на них, который Дудаев возил с собой.

Слушая этот рассказ Аллы Дудаевой, я понимал, что это - правда. Те, кто работал в ФСБ по чеченцам, знали, что была поставлена задача Дудаева именно убрать. Политики в этом не было никакой.

—Ликвидация Дудаева была официально оформлена как оперативная задача?

— Конечно. Иначе невозможно было - операция была слишком сложной, были задействованы разнообразные технические службы, включая самолёт ГРУ, откуда на дудаевский телефон навели ракету. Хохольков эту операцию разрабатывал под личным контролем Барсукова. Он на этом себе карьеру сделал, генералом стал, управление получил, ещё и денег заработал. В сущности, УРПО возникло "на плечах" этой операции, потому что руководство сообразило, как удобно иметь автономное подразделение для решения "спецзадач" внесудебным путём, при строжайшей секретности. Можно сказать, что УРПО началось с Дудаева и закончилось на Березовском, но об этом - потом.

Что касается Ельцина, то чеченцы вообще не считали, что это его война, знали, что президент не контролирует ситуацию. Они ведь владели информацией об окружении президента, знали роль каждого в войне, весь расклад. Позже мы получили сигнал, что материалы прослушки кабинетов Черномырдина и Петелина (главы его секретариата) продавались чеченцам. Эти кабинеты прослушивала Служба безопасности президента, отдел «П», начальником которого был Валерий Стрелецкий. Мы разрабатывали этот сигнал, но продолжать нам не дали - все материалы забрал Коржаков.

Я со многими чеченцами говорил. Они не винили персонально Ельцина за войну. Ведь при Ельцине и зачисток не было. Путин - другое дело. Он геноцид устроил. Мочиловку в сортире. Они очень тонко определяют разницу между двумя президентами - один ЗА Россию воевал, а другой ПРОТИВ чеченцев. И они чувствуют эту разницу. Поэтому Ельцин смог подписать мир, а Путин - никогда не сможет.

Они очень мудрый народ - чеченцы. Я в тюрьме с ними сидел, в автозаке ездил. Они нормально с людьми общаются.

— А в тюрьме их мочат?

— А за что их мочить? В тюрьме вообще национализма нет. Там все равны. Пожалуй, единственное место в России, где национальный вопрос решён.

— Много твоих друзей погибло?

— Да, очень много, из бывших сослуживцев по дивизии Дзержинского. Когда первая чеченская началась, у нас только и было что похороны, девять дней, сорок дней... Много искалеченных.

Вот когда Гришу Медведева хоронили - двенадцать гробов сразу пришло. Закрытых. Кто-то решил открыть гробы, и жена Гриши Лиля не узнала мужа. «Стойте, - кричит, - это же не Гриша. У него родинка на плече должна быть. Откроите плечо». А Понькин ей говорит: «Не надо, Лиля. Голова, может, не его, может, и ноги не его. Но тело - Гришки. Я у него в кармане твоё письмо нашел».

Была у меня злоба на чеченцев. Да пропала вся. Сегодня я знаю, кто эту войну затеял, и все, кто на могилки мужей и сыновей своих ходит, тоже пусть знают. Я хочу, чтобы мы их судили. За Гришку, лежащего в земле с чужой головой и чужими ногами. И письмом жены.


Глава 4. Узбекский след
Хохольков и его команда
Компромат в ГУОПе
"Коля, кому ты даёшь генерала?"
Генерал Женя
Вертикаль власти
Справка для Путина
Общие деньги

Хохольков и его команда
Летом 1996 года, вскоре посте того, как я вернулся из Чечни, пригласил меня к себе начальник ОУ АТЦ (Оперативного управления Антитеррористического центра) генерал Волох и спрашивает: "Ты знаешь, что Хохолькова назначают начальником УРПО? Это страшный человек. И ты не представляешь, какими возможностями обладает человек на этой должности. Его почти никто не контролирует. Ты понимаешь, что будет творить Хохольков на таком посту. Надо всё сделать, чтобы его не назначили».

Почему Волох невзлюбил Хохолькова? Тот, когда был в Чечне, возглавлял группу по ликвидации Дудаева. На эту операцию была выделена большая сумма денег по девятой статье, на оперативные расходы. И около миллиона долларов было разворовано. Хохольков тогда был начальником отдела в ОУ АТЦ. А Волох - начальником управления, и такую большую сумму мог списать только он. Волох потребовал от Хохолькова отчитаться, куда делись деньги. А тот не смог отчёт представить. Тронуть Хохолькова нельзя было: у него в активе такой успех - ликвидация Дудаева. Волох деньги списывать отказался, списало их руководство ФСБ. Вот из-за этого затаил Волох на Хохолькова обиду. В конце концов Хохольков избавился от Волоха - того убрали из центрального аппарата, отправили куда-то в Европу представителем ФСБ.

— А ты давно знал Хохолькова?

— Впервые он попал в поле моего зрения в 1993 году, когда я участвовал в разоблачении группы офицеров, обвинённых в коррупции. Тогда я служил майором в УБКК - Управлении по борьбе с контрабандой и коррупцией. Заместителем начальника управления был полковник Костюков, а моим непосредственным начальником - подполковник Ваганов. Как-то мне приказали явиться в приёмную - придёт заявитель. Так я познакомился с Георгием Гурамовичем Окроашвили. Тот занимался нефтью, значит, понятно, не голодал. Георгий мне рассказал, что когда он загонял свой БМВ-850 в гараж, появились вооружённые люди и пытались его похитить. Он нажал на газ, выбил дверь гаража и сумел уехать. Ваганов дал задание этого Окроашвили охранять.

Пока охранял - сдружились. Георгий стал мне доверять, иногда обсуждал деловые вопросы. И однажды обмолвился, что он - объект оперативной разработки «Горец». Я удивился: "Как объект?" Он говорит: "Да ещё при КГБ на меня дело завели'. И спокойно рассказал, как агентура по нему работает, где стоит техника, какие мероприятия проводятся. Он знал по делу всё.

Но это его мало волновало. Он занимался крупными махинациями с нефтью и сказал, что делится с руководством МБ. Передаёт деньги моим начальникам Костюкову и Ваганову.

Я был в шоке! Пришёл на работу, написал запрос и проверил Георгия по оперативным данным. Подтвердилось, что он действительно объект оперативной разработки "Горец". Объект знает, что он объект! Это вообще ЧП. Я с ним встретился ещё раз, и он мне подробно нарисовал схему, откуда берутся деньги и как моё начальство с ним их делит.

Я доложил генералу Трофимову: "Анатолий Васильевич, по-моему, у нас в управлении действует крыша по нефтяным делам. А меня в ней втёмную используют».

— Почему ты пошёл именно к нему?

— Во-первых, он руководил УБКК, то есть был прямым начальником Костюкова и Анисимова, и моим тоже. Во-вторых, в ФСБ Трофимов был, пожалуй, единственный, к кому можно было пойти, не опасаясь, что налетишь на одного из участников этой самой крыши - ведь Окроашвили сказал, что деньги через нас идут куда-то наверх. Простые опера Трофимова уважали как честного и неподкупного человека и профессионала высочайшего класса. Трофимов - легендарная личность. Ещё со времён КГБ за ним числились самые громкие экономические дела, такие как Елисеевский гастроном, икорное дело и другие. Должен сказать, что во время моего конфликта с ФСБ и даже после пресс-конференции он был единственным из высших руководителей, кто меня не предал и не побоялся со мной общаться.

— А где он сейчас?

— Путин, став директором ФСБ, его выгнал, и при этом объяснил, что "пришла команда, в которую Трофимов не вписывается".

Когда я Трофимову доложил о том, что узнал от Окроашвили, он сказал: "Но это пока голословное обвинение. Дело "Горец" очень серьёзное. Ты можешь доказать, что Костюков связан с объектом?"

Встречаюсь с Окроашвили. Он говорит: "За то, что ты меня охраняешь, я тебе хочу заплатить». Я отказался. "Ну, правильно, - говорит он. - Твое начальство так и сказало: вам не давать, они сами дадут. Я сегодня передаю деньги Костюкову, там и твоя доля будет". Я доложил об этом Трофимову (разговор был записан на диктофон). Трофимов говорит: "Вот это уже интересно. Бери наружное наблюдение, езжай и документируй".

Я взял бригаду, и мы всё сфотографировали. В пятнадцать ноль-ноль состоялась встреча Костюкова и Окроашвили у «Глобуса» на Арбате. Встреча объекта с одним из руководителей управления! Только этого достаточно для служебного разбирательства. Объект передал деньги. Костюкова задерживать, естественно, не стали.

Трофимов позвонил в наружное наблюдение и говорит: «Материалы не печатать, от руки и лично мне в конверте". Он придал этому делу повышенную секретность, так как неизвестно было, с кем связан Костюков в ФСБ. За подозреваемыми установили наблюдение. И тогда я впервые услышал фамилию Хохольков. Вся эта команда - Костюков, Ваганов, Хохольков - происходила из Узбекского КГБ. Их всех перевели в Москву, когда распался СССР. И вот что интересно, Хохольков среди них низший по должности - на четыре ступеньки ниже Костюкова, но все они бегали к нему советоваться. Он явно был у них за старшего.

— И чем закончилось?

— Костюкова уволили. Трофимов этого добился. Причём сказал:

«Вот мерзавец. Я с его отцом служил. И не знал, что сын - такая скотина». Трофимов-то сам помогал его в Москву перевести из Узбекистана. Ваганова переместили в Службу безопасности президента к Коржакову. Хохольков остался служить дальше. Против него лично никаких доказательств не было.

Восстанавливая в памяти этот период, я вспомнил ещё один странный эпизод, связанный с Вагановым. Нашему отделу было поручено провести задержание одного из преступных лидеров Узбекистана, уголовная кличка Салим. Получили оперативную информацию, что Салим вылетает в Москву. Собираемся на задержание. Ваганов спрашивает: «Вы куда едете?»

- "Салима задерживать". - "Кого, кого?" И убежал в кабинет, кому-то звонить.

Самолет прилетел. Все пассажиры вышли, а Салима нет. Самолёт обыскали - нет его. Похоже, Ваганов успел кого-то предупредить. Потом выяснилось, что самолёт завернули в воздухе. Посадили, Салим вышел, самолёт полетел дальше.

И я подумал, что команда "узбеков" в ФСБ, возможно, имеет гораздо более глубокие связи с криминальным миром, чем банальное получение "отката" от нефтяных махинаций Окроашвили.

Компромат в ГУОПе
— Из того, что ты рассказал, едва ли можно было предъявлять какие-то серьёзные обвинения Хохолькову.

— Верно, поэтому когда Волох поставил задачу собрать информацию по Хохолькову, я поехал советоваться к Платонову, своему бывшему начальнику отдела.

— Постой, его же выгнали из-за конфликта с Волохом. Тебя ещё заставили на него рапорт писать.

— Так точно, но мы с ним объяснились и остались в хороших отношениях. Так вот, Платонов рассказал мне следующую историю.

На Хохолькова, оказывается, был серьёзный компромат в ГУОПе. Существовала видеозапись оперативного наблюдения, где Хохольков был заснят на сходке криминальных авторитетов, деливших российский рынок наркотиков. У Платонова был источник в руководстве Московского РУОПа, и он ручался за достоверность этой информации.

Поток афганских наркотиков в Россию, а через неё на рынки Северной и Западной Европы контролируют несколько соперничающих преступных сообществ из бывших республик Средней Азии. Среди них к середине 90-х годов ведущую роль захватили узбеки - они получали товар от лидера Северных провинций Афганистана афганского генерала Абдурашида Дустума, узбека по национальности, который контролировал территорию, где произрастает 80 процентов наркосодержащих растений.

— Это который с американцами воюет против талибов?

— Да, сейчас он один из лидеров Северного альянса, но до терактов 11 сентября считался не союзником Америки, а бандитом, лидером наркомафии. И был он в прекрасных отношениях с узбеками, имел дом в Ташкенте и занимался наркобизнесом.

Главным партнёром Дустума был крупнейший узбекский преступный авторитет по кличке Гафур. А основным соперником был казахский авторитет по кличке Алмаз, который также контролировал таджикскую группировку (впоследствии убит в Испании).

Между этими группировками постоянно происходили трения, и время от времени авторитеты собирались на стрелку, чтобы по возможности договориться и избежать войны. Вот на одной из таких стрелок и "попал под технику" Хохольков. А техника была установлена агентом РУОПа.

Платонов рассказал, что на этой стрелке узбеки объявили таджикам, что те должны платить им долю с прибыли за продажу и прохождение товара через Россию. Алмаз возмутился - слишком много, и непонятно за что. А Гафур ему в ответ, что, мол, мы держим в России общую для всех крышу, и что если Алмаз не согласится, то у него могут быть проблемы, потому что у узбеков, мол, в России всё схвачено. Завязалась перебранка, Алмаз спрашивает Гафура: "От кого это у нас будут проблемы, неужели от вас?"

И тут вперёд выступает Хохольков и говорит: "От меня у вас будут проблемы". И вот эту запись, по словам Платонова, держало у себя в сейфе руководство МВД.

«Коля, кому ты даёшь генерала?»

Параллельно я выяснил, что Хохольков имеет ресторан на Кутузовском проспекте, очень дорогой, дачу стоимостью в сотни тысяч долларов и много всего прочего. Плюс к этому известная история с проигрышем в казино.

— Это была скандальная история. Был депутатский запрос в Думе. А в чём было дело?

— По закону правоохранительные органы имеют право создавать предприятия в оперативных целях. Как говорится, хочешь поймать голубя, насыпь пшена. А если хочешь поймать бандита, надо насыпать денег. Есть специальные фирмы, которые служат наживкой для преступников. Одним из таких предприятий было казино в гостинице "Ленинградская" - там следили, кто с кем приходит, у кого какие деньги водятся и т.п. Так вот, в этом казино на видеозапись попал Хохольков, который в одну ночь проиграл сто двадцать тысяч долларов.

Депутат Думы и журналист Юрий Щекочихин, прослышав про это, написал депутатский запрос - правда ли, что полковник ФСБ проиграл такую сумму? Ну что было отвечать ФСБ? Не скажешь ведь, что неправда, если есть видеозапись? Они думали-думали да и сочинили сказку о том, что полковник не играл, а проводил оперативное мероприятие: входил в контакт с «объектом", иностранным бизнесменом. И эти деньги Хохольков промотал, чтобы показать, какой он богатый!

Все опера чуть не передохли со смеху: ну кто даст сто двадцать тысяч долларов на такое дело! И вообще, полковник, официальное лицо, будет работать по легенде как бизнесмен? И ведь могут же придумать, когда хотят. Что-что, а врать - мастера!

Всю собранную информацию я принёс Волоху. Рассказ Платонова о видеоплёнке в РУОПе можно было проверить, только выйдя на самый верх. Волох сказал: -Тебе симпатизирует Трофимов. Попробуй обратиться к нему».

— Трофимов по-прежнему был начальником УБКК?

— Нет, к тому времени он уже был генерал-полковник, начальник Управления ФСБ по Москве и области. И заместитель директора ФСБ.

Незадолго до этих событий сняли Барсукова, и директором ФСБ поставили Ковалёва. А известно было, что Ковалёв в хороших отношениях с Трофимовым, уважает его и даже вроде почитает своим учителем. И я решился на разговор с Трофимовым.

Выслушал меня Трофимов и говорит: "Пошли к Ковалёву".

Пришли. Рассказали. Трофимов говорит Ковалёву:

— Коля, кому ты даёшь генерала! Кого ты ставишь на управление!

А тот оправдывается: "Ты понимаешь, Толя, он очень ценный кадр, после Чечни пользуется поддержкой в верхах. Ведь я здесь не один, есть решение предыдущего руководства, Ельцин уже подписал, я ничего не могу сделать".

Вышли мы из кабинета. Анатолий Васильевич посмотрел на меня выразительно, мол, что с него возьмёшь, пятёрочник, начальству в рот смотрит (то есть из Пятого, политического управления КГБ). Вздохнул и пошел.

А я вскоре после этого говорил с одним офицером из Управления собственной безопасности. Он покрутил пальцем у виска: - Нашли к кому ходить. Хохольков отстёгивает самому Ковалёву. Мы несколько лет вели на него оперативное дело. Ковалёв, как только стал директором, его к себе забрал. И тут же велел дело закрыть».

Генерал Женя

А вскоре после этого я получил приказ о переводе в УРПО под начало Хохолькова.

— Могу себе представить, что ты чувствовал.

— Что я мог сделать? Приказ есть приказ. Ковалёв мне лично зачитал приказ у себя в кабинете. Не мог же я ему сказать: -Нет, товарищ генерал армии, я не согласен работать с Хохольковьш». Он ведь прекрасно знал, что я о нём думаю, и наверное сделал это специально. Он мне даже сказал: «О том, что вы мне приносили по Хохолькову - забудь. Нет там ничего».

— Ты думаешь, Ковалёв сообщил твоему новому начальнику, что ты собирал на него материал?

— Нет, конечно. Иначе тот меня не взял бы в своё управление. И не стал бы давать чрезвычайно деликатное поручение - моё первое задание в УРПО. Как только я приступил к выполнению этого поручения, тут же подтвердились связи Хохолькова с наркобизнесом.

Хохольков попросил меня установить, то есть дать оперативный материал - адрес, телефоны, контакты, передвижения - на Нанайца. Это был уголовный авторитет, зафиксированный среди посетителей казино "Ленинградская". Я вышел на некоего Синицу, который, как мне сказали, знал, как найти Нанайца. Синица - опер, тоже легендарная личность, хорошо известен как модельер. На самом деле он сотрудник ГРУ.

Я начал проверять Синицу, а тот, естественно, меня. Только после длительных маневров между нами установилось доверие, и Синица сказал, что Нанайца можно найти. Но сперва хотел знать, для чего он нужен, и проверить мои полномочия. Я доложил Хохолькову, что установил местонахождение Нанайца. Но прежде, чем двигаться дальше, нужно эту разработку официально оформить как оперативно-розыскное мероприятие. Хохольков говорит: "Узнай, где Нанаец, и доложи. Документов не составлять, никому, кроме меня, об этом не докладывать - только устно и мне лично".

Встретился с Синицей. Тот говорит: «Ты что-то темнишь. А Нанаец боится, знаешь, он всё время в движении. За ним ведь один тип из ФСБ охотится. Может быть, ты даже его знаешь". Спрашиваю, что за тип. Синица: "Есть такой генерал по имени Женя. Здоровый такой". А Хохольков "здоровый", и зовут его Евгений.

Спрашиваю: "А почему генерал ищет Нанайца?" - "А потому, что Женя через своих людей из Узбекистана передал Нанайцу большую партию наркотиков. Нанаец наркотики отдал на реализацию, но его кинули. А сейчас Женя требует, чтобы Нанаец отдал двести тысяч долларов этим людям из Узбекистана. Тот считает, что если наркотики продавали сообща, расплачиваться тоже должны вместе. Кинули ведь обоих, и не по вине Нанайца".

Про наркотики и про контакт с Синицей говорить Хохолькову я, естественно, не стал. Пришёл и доложил: "Нанайца трудно найти, он всё время передвигается. Но можно провести комбинацию: встретиться с ним и передать его под наружку". Хохольков говорит: "Это хорошо. А как ты на него вышел?" Я говорю: -Через агента". Хохольков: "А что за человек?" Я объяснил: "Ну, это человек, с которым я познакомился в казино «Ленинградская"". Хохольков заволновался: "Так, всё! Больше по Нанайцу не работай. А этому человеку скажи, пусть Нанайцу передадут: приедут люди из Узбекистана, он должен вопрос закрыть".

То есть всё подтвердилось: люди из Узбекистана, наркотики, деньги.

Впоследствии, в 1998 году, когда я давал показания в отношении своего руководства, я сообщил об этом эпизоде прокурору. Получил ответ: Синицу допросить невозможно, потому что он уехал за границу.

Выхожу из прокуратуры, а на улице меня ждёт Синица и говорит: «Ты зачем меня втравливаешь в это дело? Почему ты дал показания в прокуратуру? Если ты сумасшедший, то я - нет. Я, говорит, выяснил, кто был этот Женя. На меня Хохольков сам вышел, и я встретился с людьми из Узбекистана. Это убийцы. У них глаза стеклянные. Я не собираюсь класть голову на плаху. Ты что, дурак? Да они бандиты. Все ваши генералы - бандиты. Ты что, об этом не знаешь?"

Вертикаль власти

— Непонятно, почему РУОП, если там действительно была плёнка с Хохольковым, не передал её в прокуратуру?

— Наивный человек! Эта плёнка нужна была - и была использована совсем для другого. В то время шла война между ФСБ и РУОПами, и та плёнка стала тайным оружием в этой войне. Вот, послушай.

Вызвал меня Гусак, который в УРПО стал моим непосредственным начальником, и попросил поговорить с коммерсантом Алёхиным, директором магазина в районе трёх вокзалов - недалеко от метро Красносельская. У Алёхина, мол, проблемы.

Как мы поняли, это был личный заказ генерал-лейтенанта Соболева, первого заместителя директора ФСБ. Алёхин позже рассказал, что у него была в том магазине доля.

У Алёхина действительно были проблемы. Соболев спрятал его от бандитов на конспиративной квартире. Эта квартира принадлежала Ассоциации ветеранов отряда "Витязь", руководитель которой, Мирзоянц, впоследствии был обвинён в убийстве Холодова. Я туда приехал, и Алёхин мне поведал свою историю.

Когда открылся магазин, хозяева поставили его директором. Начал работать. Через некоторое время к нему пришли и сказали, что эта территория контролируется, и он должен платить. Алёхин отказался.

На следующий день явились несколько человек, посадили его в машину, привезли на улицу Обручева. В полуподвальном помещении за столом сидел человек. Он вытащил удостоверение и сказал: "Я полковник Московского РУОПа, фамилия моя Юршевич. Я начальник СОБРа, и ты будешь нам платить, иначе у тебя будут проблемы». Алёхин согласился: «Если вы милиция, тогда конечно". И начал им давать по пять тысяч долларов в месяц.

Через какое-то время они приехали снова и говорят: "Давай по семь". Алёхин стал им по семь платить. Потом подняли мзду до девяти тысяч. Алёхин платит. Дошли до пятнадцати. Тут Алёхин взвыл: "Я горю!» Но они только разозлились: "Ах так, у нас такой же магазин, как твой, платит пятнадцать тысяч. Значит, врёшь, утаиваешь прибыль. За это нам не только будешь по пятнадцать платить, но ещё сорок пять тысяч с тебя штрафу".

Алёхин всё твердит - столько не смогу. Тогда ему говорят: "Значит, плохо занимаешься бизнесом. Мы тебя увольняем".

Они выгнали Алёхина и директором магазина поставили жену руоповца. И она начала там командовать, безо всяких документов, без ничего. В общем, сплошное самоуправство.

А к Алёхину ворвались домой и потребовали сорок пять тысяч долларов. Избили, отобрали золотые вещи жены, документы на дачу, на машину и уехали. Тогда Алёхин и прибежал к Соболеву.

Мы начали устанавливать этих бандитов. Когда задержали первого, оказалось, что это действительно люди из охраны Юршевича. Стали копать дальше, и выяснилось, что это представители рязанской преступной -группировки. Причём один из них в розыске за совершение убийств. И этот человек спокойно разъезжает по Москве с удостоверением сотрудника Министерства юстиции, числится в охране начальника СОБРа Московского РУОПа. И занимается рэкетом.

Мы начали документировать преступление в отношении Алёхина, устанавливать машину, на которой приезжали бандиты. Выяснилось, что она на спецучёте, и данные на неё невозможно получить. Сказали, что информация находится в личном сейфе начальника ГБДД России Фёдорова. Что ж, добрались и до него. И тут выяснилось, что машина числится за подкрышной руоповской коммерческой фирмой. Машина, напомню, с мигалками, служебная, со спецталоном - без права досмотра. Мы разыскали фирму. Приехали. Постучали. Дверь открыл охранник. Лицо грузинской национальности, в Москве без прописки, без регистрации. Проникли в соседнюю комнату, а там хозяин фирмы и при нём две девчонки -одна несовершеннолетняя, другая постарше. Обе сильно избитые. Стали говорить, что хозяин фирмы насилует их уже двое суток.

Вызвали местную милицию, начали производить досмотр, нашли документы на машину. Я спросил, где автомобиль. Хозяин отвечает, что забрали за долги. Вот с таким я встретился впервые - чтобы милицейскую машину со спецталоном забрали за долги. Мы этого человека привезли в отделение милиции, возбудили на него уголовное дело. Девчонки написали заявление, что их изнасиловали. Кроме того, мы нашли целую пачку паспортов молодых девушек. Я позвонил по нескольким адресам и выяснил, что они все числятся как пропавшие без вести.

— Избиение Алёхина, вымогательство у него денег, спецмашина, отнятая за долги, - всё это соединяла фамилия Юршевич?

— Да. Дальше события развивались так. Приходит в отделение милиции один известный московский адвокат, но вместо того, чтобы заниматься своим задержанным клиентом, рассказывает нам, что Юршевич уже в течение трёх лет заставляет его оказывать юридические услуги своим подкрышным фирмам и не платит денег. Более того, втягивает его в преступную деятельность. Адвокат рассказал, что эта банда состоит из руоповцев, и привёл конкретные эпизоды их преступной деятельности. А потом начал давать показания на Климкина, начальника Московского РУОПа, и на руководство МВД. Следователь сидел бледный: "Увези его к себе на Лубянку. Я тебе дам отдельное поручение. Допроси его там. Я боюсь".

Я увёз адвоката на Лубянку и под кинокамеру допросил. Он рассказал многое. Что эта банда орудует несколько лет, что работают вместе с солнцевскими. Назвал мне несколько эпизодов.

Команда Юршевича работала с бандой некого Минды и с бандитами в Брянской области. Один раз они взорвали машину директора фарфорового завода - делили предприятие. В другой раз выезжали на разборку, где произошла перестрелка у ресторана на центральной площади в одном из городов на Брянщине. С той разборки привезли раненых в Москву, лечили их в одном доме. Мы нашли этот дом, провели обыск. Оказалось, что это - подпольный публичный дом. Гинекологический кабинет, баня, небольшой танцевальный зал. Стали изучать клиентов и выяснили, что это место отдыха руководства Московской милиции, РУОПа и Министерства внутренних дел. Там они и отдыхали, утомлённые борьбой с преступностью.

— Кто дал эти показания?

— Смотритель бани. И адвокат.

Ещё он рассказал одну смешную и одновременно драматическую историю. Похитили эти люди человека из Обнинска. Он занимался сахаром, задолжал большие деньги. Так вот, они просто взяли и увезли его вместе с машиной в Москву. И оставили телефон родственникам! Мол, когда соберёте деньги - звоните. Тёща похищенного пришла в Обнинске в РУОП и заявила: "Украли зятя и вымогают деньги". Обнинский начальник установил номер, который оставили преступники, и оказалось, что это телефон Московского РУОПа. Позвонил, а ему сам Юршевич заявляет: «Он у нас будет сидеть, пока вы деньги не заплатите. Он заложник». Самое смешное в том, что крышей у заложника был как раз Обнинский РУОП. Менты начали деньги собирать за него. Собрали, и на границе Московской и Калужской областей состоялась передача выкупа в обмен на заложника. А машину так и не отдали.

Выслушал я эти рассказы адвоката и говорю: "Понимаешь, получается, что ты втянут в бандитскую деятельность". Он сразу всё понял: "Я напишу заявление, если вы возьмёте меня под охрану".

Его информация требовала проверки. Я отправил шифровки, и отовсюду пришли ответы, что да, всё подтверждается: и перестрелки были, и директора взрывали, и человека похищали.

Я установил, где сидели эти бандиты. Выяснилось, что приютили их в Лебяжьем переулке, в офисе ЛДПР. Там у них место дислокации. Я предложил делать обыск. Они же чрезвычайно опасны, бандиты с удостоверением Министерства юстиции. Доложил Хохолькову, начальнику УРПО. Тот запретил: "Ты что, с ума сошёл? У Жириновского обыск? Это же наш человек, из спецслужб. Не вздумай даже близко подходить к ЛДПР».

— Он официально запретил делать обыск?

— Официально сказал: «Нет».

— А ты с Юршевичем сам встречался?

— Нет, Юршевича не дали задержать. Он и сейчас ещё в розыске находится. Где-то в Турции живёт. Его никто особенно и не ищет. Так что вся работа, считай, даром пропала. Мы организовали засаду, одного бандита рязанского, Кузнецова, задержали. Его осудили на двенадцать лет. Больше никого не нашли, потому что нам работать не дали.

—Следы увели наверх?

— Конечно, потому что стали выплывать большие имена. Хохольков сказал: «Хватит, уже вышли на начальника Московского РУОПа Климкина. Хотите поссорить Ковалёва с министром внутренних дел? Я тебе приказываю: не вздумай лезть в МВД».

Но мы тихо продолжали работать. Я установил, где проживал Юршевич. У него было две квартиры в центре - хорошие, по полмиллиона долларов каждая. Огромный особняк под Москвой, шестисотый "Мерседес", на котором он ездил на работу, ещё одна дорогая иномарка для жены и джип для поездок на охоту. Мы недвижимости у него насчитали миллиона на три.

— Он её не скрывал?

— А что скрывать? Он - начальник Московского СОБРа! Считал, ему положено жить на широкую ногу.

Я собрал все материалы. Все доказательства у нас были. Мы имели перестрелку, взрыв, похищение заложника, сокрытие преступлений, рэкет, вымогательство, разбойное нападение.

Я передал материалы в Генеральную прокуратуру, Специально выбрал момент в отсутствие Хохолькова - он был на больничном, и взял подпись у его заместителя, который уже уходил на пенсию. Тот подписал всё и говорит: "Неси".

Как только материалы пришли в Генеральную прокуратуру, мы поставили на контроль телефон руоповцев. И слушали...

Один звонит другому: «Осипов (первый заместитель начальника Московского РУОПа Климкина) приказал быстро деньги собрать на подарок одному из руководителей в МВД. По штуке с коллектива". То есть с каждого отделения милиции. Если в московской милиции около ста отделений, то сто тысяч получается. Один начальник милиции не успел деньги вовремя сдать, и его так понесли: "Вы что, с коммерсантов получить не можете? Совсем сдурели. Штуку баксов не можете взять». Такие вот разговорчики в строю! Они деньги в открытую собирали.

Позже мы установили, что Осипов крышует дагестанскую преступную группировку, а те - все московские овощные рынки, включая розничную продажу наркотиков. Наркотики поступали из Центральной Америки в ящиках с бананами. А поставки бананов кредитовало правительство Москвы.

За короткое время эта разработка выявила широкомасштабную криминальную сеть, в которой Московский РУОП по сути сросся с межрегиональными преступными сообществами. Как и опасался Хохольков, нити вели в руководство МВД. Поступила оперативная информация, что Климкин платил деньги помощнику министра внутренних дел Владимиру Семёновичу Овчинскому, позже ставшему начальником российского бюро Интерпола. А тот деньги передавал лично министру внутренних дел Куликову,

— Вы что, проверяли должностных лиц государства, министра внутренних дел?

— Нет, у нас руки были коротки, реализовать ничего не дали. И потом я работал тогда не с коррупцией, а с уголовными бандами, и поэтому официально сфера моей деятельности заканчивалась на пороге МВД. Но когда мы вышли на эту шайку, то фактически подняли планку. Начали с фирмы, где насиловали девчонок, добрались до Московского РУОПа и упёрлись в министра внутренних дел. Такая вот вертикаль власти.

И вот тут всплыла плёнка с узбеками. Два заместителя начальника РУОПа пришли в приёмную ФСБ и потребовали встречи с Хохольковьм. Но поскольку его не было, встретились с его правой рукой - заместителем начальника УРПО генералом Макарычевым. Ему было сказано:

"Остановитесь, успокойтесь, мы на вас тоже материал имеем. Зачем это нам надо, войну устраивать". И прокрутили ту плёнку. И ещё одну, где Хохольков от Гафура деньги получает.

Прибежал с больничного Хохольков, вызвал меня и кричит: "Я с клизмы слез. Ты что сделал? Зачем пошёл в прокуратуру? Быстро оттуда материалы забрать!" Я говорю: "Как я их заберу? Не имею права". - Ладно, -говорит, - иди отсюда".

Они быстро составили запрос, материалы были забраны из Прокуратуры и переданы заму Хохолькова Камышникову. А тот их отправил в... РУОП! Видимо, для того, чтобы менты расправились с теми, кто дал на них показания.

Эти материалы я больше не видел. Все преступники, которые проходили по делу, остались на свободе. Нигде никаких обысков не провели. Наворованное осталось у воров.

— Но ведь Климкина сняли.

— Климкина сняли позже, и за другие грехи, когда министром МВД стал Рушайло. А пока Куликов был министром, Климкина никто тронуть не смел.

Справка для Путина

— Из твоего рассказа следует, что твои отношения с начальством в УРПО, мягко говоря, не сложились. Сколько времени ты там проработал?

— Со дня моего поступления и до того момента, как мы подали заявление на руководство УРПО в прокуратуру, прошло ровно шесть месяцев.

— За это время ты два раза убеждался в «узбекских» связях Хохолькова - в историях с Нанайцем и с Юршевичем. Ты что-нибудь сделал с этой информацией?

— А что я мог сделать? Ковалёв сказал - забудь про Хохолькова. Трофимова Ковалёв снял с Московского управления и вывел за штат, было ясно, что его влияние уменьшилось, и рассчитывать на его помощь бесполезно. А влияние Хохолькова между тем росло.

Я тем не менее продолжал отслеживать узбекские контакты в Москве и даже добыл у своего друга в УСБ оперативную справку на «узбеков». Но никому её не показывал. Мне, кстати, сам Трофимов сказал: "Саша, смотри, будь осторожен. Всё куплено. Я тебе не советую регистрировать свою агентуру или протоколировать информацию, если не хочешь её расшифровать".

Первый, кому я показал эту справку, был Путин, когда его назначили директором ФСБ. Говорили, что к этому был причастен Березовский, который пожаловался то ли Ельцину, то ли Татьяне Дьяченко.

— Ты передал материалы в руки Путина?

— Мы встречались с ним в 1998 году, сразу после его назначения. Березовский организовал эту встречу. Это было уже после того, как мы получили от наших начальников приказ ликвидировать Березовского и написали об этом заявление в прокуратуру. Березовский мне сказал: "Иди к Путину и расскажи всё, что знаешь. Я этому человеку доверяю. Думаю, он всё поймёт, это умный человек».

Дня через два-три Березовский перезвонил:

— С Путиным встретились?

— Нет. Меня никто не вызывал.

Он дал мне телефон помощника Путина. Я позвонил, тот сказал: "Да, Владимир Владимирович вас ждёт. Мы вас ищем два дня. Нам отвечают, что такой сотрудник не служит".

Я говорю: "Я вот есть». Он: «А когда вы можете прийти?» - "Как скажете", - отвечаю. На следующий день у нас состоялась встреча. Я принёс большую схему, на которой вся известная мне организованная преступность была расписана.

Основные бандитские группировки, наиболее опасные. От них были выведены стрелки к коррумпированным связям в государственных учреждениях, в МВД, в ФСБ, в налоговой полиции. Вниз шли стрелки к коммерческим фирмам, через которые отмываются деньги.

— Эту схему ты показал Путину?

— Для него и делал. Кроме того, дал справку по узбекской группировке. Там значились "филиалы" в России, Америке, в Афганистане, а также связи с нашими генералами ФСБ, с руководящими лицами в МВД. Было указано, что они занимаются незаконным оборотом наркотиков. И что наркотики идут от генерала Дустума из Афганистана.

Помимо чисто криминальных связей, узбекские контакты в Москве выходили на высший круг государственных чиновников. Была оперативная информация, что Сергей Ястржембский построил себе дачу на Соколиной Горе на деньги Гафура, которые переводились через Алишера - доверенное лицо Гафура в Москве. Когда Ястржембский был послом в Словении, то сдавал свою квартиру этому Алишеру за пять тысяч долларов.

По оперативной информации УСБ Алишер был близким другом Ястржембского, Хохолькова и Андрея Кокошина, бывшего замминистра обороны и секретаря СБ. Жена Алишера, старший тренер сборной по гимнастике, ждала его из тюрьмы восемь лет. Через неё шла связь с Шамилем Тарпищевым и еще одним министром - спорта, Иванюженковым, членом подольской преступной группировки, уголовная кличка Ратан.

Его, министра, в США не впустили.

Кроме этого, Тарпищев был в близких отношениях с вором в законе Аликом Тахтахуновым, уголовная кличка Тайванчик. Сам Тайванчик - выходец из Узбекистана, с Хохольковым в Ташкенте в одну школу ходили. Вот и близкая связь - Гафур, Алишер и Хохольков. Тайванчик был смотрящим узбекской группировки в Европе. А в Америке эту роль выполнял Иваньков (Япончик), пока его американцы не посадили. По оперативным данным, с Тайванчиком и Япончиком имели неслужебные контакты близкие к Коржакову офицеры СБП. Вот и получается схема: Гафур с Тайванчиком, Тайванчик с Тарпищевым, Тарпищев с Алишером, Алишер с Ястржембским, Ястржембский с Гафуром, а между ними офицеры спецслужб. Одно слово, вертикаль. Всё это было в той справке, что я принёс Путину.

Путина больше всего заинтересовали связи Ястржембского. Он мне сказал: "Да-да! У меня тоже есть информация по Ястржембскому". И мою оперативную справку забрал себе. И назначил Ястржембского своим помощником.

— Расскажи подробнее, как проходила встреча.

— Я был у Путина не один. Со мной пришли полковник Шебалин и, по-моему, майор Понькин. Но Путин принял меня одного. Он вышел из-за стола, поздоровался. Видимо, хотел показаться открытым человеком, располагающим к себе. У нас, оперов, особый стиль поведения. Мы друг с другом не раскланиваемся, обходимся без любезностей - и так всё ясно. Посмотрим друг другу в глаза, и сразу понятно, можно верить или нет. И вот у меня сразу сложилось впечатление, что он неискренний. Он больше напоминал не директора ФСБ, а человека, который играет директора. Я открыл перед ним схему. Он сыграл лицом, что вроде как просмотрел её. Но эту схему нельзя просмотреть за три минуты. Он говорит: -"Да, да. Я понимаю. А это что? А это?"

Он больше напоминал партийного работника, который всю жизнь работал в сельском хозяйстве, а тут его привели на металлургический завод. Он спрашивает: "А это что?" Ему объясняют: доменная печь. Что ещё может спросить руководитель, глядя на доменную печь?

Так и Путин, глядя на схему, начал спрашивать: "А это что? А это?" И сейчас, оценивая эту встречу, я понимаю: либо он не знает оперативной работы, раз такие вопросы задавал, либо прикидывался, что её не знает. Я спросил: "Вам оставить её?"

— Нет, нет, не надо. Спасибо. Заберите.

— На том всё и кончилось?

— Ещё я Путину дал список фамилий и сказал: вот люди, которых я хорошо знаю и которые готовы бороться с коррупцией. Первым в списке стоял Трофимов. Я предложил ему создать вертикаль - от директора до оперативного работника. Попробуем хотя бы взять ситуацию под контроль. Установим наиболее коррумпированных лиц в высших эшелонах власти, их связи с преступниками.

Путин со всем соглашался, список оставил. Справку про узбекскую группировку взял. Попросил домашний телефон. Обещал позвонить, но не позвонил. Позже, из материалов уголовного дела мне стало ясно, что сразу после этой встречи Путин приказал продолжить слежку за мной.

— А Трофимов знал, что ты дал его фамилию Путину?

— Нет, впоследствии я пожалел, что дал его фамилию Путину. Он меня об этом не просил, и я боюсь, что я невольно ускорил его судьбу. Наш последний разговор состоялся незадолго до этого, на следующий день после назначения Путина. Трофимов меня позвал и говорит: «Передай Березовскому, что они там, в Кремле, с ума посходили?! Зачем они его поставили? Они не понимают, что происходит в Питере, это же бандиты!»

— Ну и что ты сделал?

— Передал.

— А Березовский?

— А он не согласился с такой оценкой. Знаю, что Трофимов после этого с ним встречался. О чём они говорили, мне неизвестно, но перед тем, как идти к Путину, я спросил у Березовского: "А как насчет предупреждения Анатолия Васильевича?" Березовский сказал: «Я с ним не согласен. Иди, - говорит, - к Путину, я ему верю». Я сходил, рассказал.

— Думаешь, Березовский сейчас жалеет, что поддерживал Путина?

— Это ты у него спроси. Но я думаю, что если бы я исполнил приказ руководства убить Березовского, то Путин президентом России точно бы не стал.

Общие деньги

Вскоре после этого меня начали увольнять из ФСБ. И тогда мой бывший начальник по Антитеррористическому центру генерал-лейтенант Иван Кузьмич Миронов пошёл к Путину за меня просить.

— А зачем было Миронову за тебя просить?

— Это особая история, потом расскажу. Так вот, вышел Миронов от директора и говорит: «Александр, я тебе не завидую - там общие деньги». Что он имел в виду? Тогда я не понял. Сейчас думаю, что он имел в виду Хохолькова, его дела с узбекской группировкой и контрабанду афганских наркотиков.

Это понимание пришло позже, уже когда я вышел из тюрьмы. Я узнал, что взаимоотношения Путина с командой Хохолькова уходят корнями в питерский период, когда Путин работал вице-мэром по экономике у Собчака.

Один мой доверенный в те годы находился в близком окружении Путина. И имел контакты с уголовной средой Петербурга. Когда Собчак проиграл выборы, Путина выгнали со всех постов. Он очень переживал. Доверенный мой встретился как-то с ним в ресторане, и Путин посетовал, что он на мели. К тем деньгам, что у него были припрятаны, он боялся подойти: за ним следили. МВД тогда кинулось сажать всю прежнюю власть в Питере, на Собчака завели уголовное дело.

В тот вечер мой доверенный - звали его Давид Двапи - дал ему две тысячи долларов. Позже, когда Путин стал президентом, Давида сделали его помощником по экономике.

Хотя Давид был моим доверенным, я с ним активно не работал, так как у меня не было дел в Питере.

Но когда я вышел из тюрьмы, мы с ним встретились. Он сказал:

— Путин тебя будет давить, и никто не поможет. Он тебя задавит, потому что они по Питеру работают с узбекской командой. Путин уже давно кормится от этих ребят. Там общие деньги, и они тебя придушат.

"Общие деньги" - точно те же слова, что и Миронов сказал до этого. Давид прямо говорил, что Путин связан с уголовщиной. Я ему не поверил: "Да ты что? Ведь он - Президент". , Давид улыбнулся:

— Он же металлом занимался в начале 90-х годов. Лицензии выдавал на вывоз. Ты сколько по линии организованной преступности работал? В начале 90-х годов можно было хоть килограмм металла вывезти из страны, минуя бандитов?

— Нельзя, - говорю.

— Да бандиты бы поезд под откос пустили, если бы он без них эти дела проворачивал. Сейчас ничего не вывезешь, если не заплатишь, а тогда и подавно. Это сейчас всё под крышей ФСБ, милиции. А тогда всё было под крышей бандитов.

Мы сидели в ресторане с тремя знакомыми, и Давид говорил о Путине в их присутствии:

— Очень быстро Володя полюбил власть. Ты смотри, Ельцин когда ездил, только половину дороги перекрывали. А Володя едет - всю дорогу очищают. Он не тот человек, которому можно власть давать. У него нет политических навыков и какой-то другой способ мышления. Про Ельцина можно говорить всё, но он был - политик. А Путин - нет. И он опасен для власти.

Давид выпил, и его понесло. А за столом сидел человек, который контролировал меня от ФСБ...

— Ты ему никакого сигнала не подал?

— А какой сигнал я ему подам? Потом уже ему сказал: «Ты чего несёшь? Проблемы нужны? Завтра на Лубянке будут знать, что ты мне рассказываешь".

Потом моего Двали застрелили. Через две недели после этого разговора. Я узнал об этом по телевизору: убит помощник президента по экономике. Говорили, будто встречный велосипедист застрелил. Прямо в глаз попал. Написали, что из-за его коммерческой деятельности. Одна из версий. Но я знаю, что никаким бизнесом Давид не занимался. Да и пойми: помощников президента просто так не убивают.

— Из того, что ты говоришь, вытекает, что ты обвиняешь Путина в том, что он лично связан с контрабандой афганских наркотиков в Россию и Европу? Тебе не кажется, что это слишком?

— Я никого не обвиняю. Я не прокурор, а опер. Я анализирую оперативную информацию. В чём она состоит?

Первое: два независимых источника сообщают, что у некоего гражданина П. - "общие деньги" с неким Хохольковым из ФСБ. Одного из источников убивают, как только ФСБ становится известна его связь со мной.

Второе: Хохольков крышует узбеков - поставщиков афганских наркотиков в Россию. При этом живёт как миллионер, имеет возможность проиграть за одну ночь больше ста тысяч долларов.

Далее: гражданин П. прикрывает Хохолькова и прессует его оппонентов. Он также прикрывает некоего Ястржембского, своего близкого сотрудника, который получает деньги от тех же узбеков.

Далее: гражданин П. не может не знать, что Хохольков и Ястржембский связаны с наркобизнесом, то есть его не используют втёмную. Более того, когда совершались преступления, гражданин П. сидел на ключевой позиции в крупном северном городе, который уже триста лет называют окном в Европу". Известно, что этот город - перевалочный пункт на пути афганского товара на западные рынки.

У меня, как у опера, возникают вполне обоснованные подозрения в отношении гражданина П. - что он является участником той же банды. Что здесь необычного? Такие вещи происходят сплошь и рядом. Тебя удивляет, что гражданин П. оказался президентом Российской Федерации? Меня тоже. Но ведь в то время он не был президентом. Он был всего лишь вице-мэром Питера. Если я тебе скажу, что вице-мэр, например, Екатеринбурга замешан в подобном деле, ты удивишься? Нет. Такое будет в порядке вещей.

Более того, добавлю, что сегодня не только гражданин П. пошёл вверх и сидит в Кремле. За три года так же сильно поднялся статус первичных поставщиков товара - боевиков генерала Дустума. Теперь они называются Северным альянсом и участвуют в борьбе с международным терроризмом, совместно с гражданином П.

Другое дело, что данные против гражданина П. основаны на оперативной информации и должны быть проверены. Если бы гражданин П. не был президентом, то я не стал бы это публиковать, а завёл бы на него оперативное дело. И если бы мои подозрения подтвердились, то через год он оказался бы за решёткой. Но он - Президент, и проверить эти факты обычным путём невозможно, к тому же он - лицо нации, и спрос с него другой. Он должен отвечать на эти вопросы перед общественностью. Но для начала я хочу посмотреть, что будет с той газетой, которая эти вопросы опубликует.